Овсянка, мэм!

Дверь тихонько скрипнула, и человек в коридоре замер. Услышит? Поднимет шум? Но леди Присцилла на диване не пошевелилась. Крадучись, на цыпочках, он вошел. Приблизился к дивану, замирая после каждого шага. Больная по-прежнему крепко спала.

Огляделся. Со стен скалились дикарские маски, предметы культа, в тусклом свете поблескивали топорики и ножи. Человек покачал головой и… На голову спящей опустился тяжелый цветочный горшок. Ни крика, ни стона. Что-то не так!..

Зато внезапно загорелся свет, заставив убийцу судорожно вздохнуть и близоруко заморгать. На диване перед ним лежала грубо скрученная из одеял и шарфов кукла, усыпанная землей из горшка. Фикус валялся на полу.

– Мистер Миллер, вы арестованы! – громко заявил инспектор, выступая из ниши. – За убийство…

Договорить он не успел.

Викарий подпрыгнул, взвизгнул, как поросенок, и слепо бросился к окну. Выскочившего ему наперерез констебля Догсли он просто снес. Такой прыти тот не ожидал.

В саду послышались торопливые шаги, а после – тихий скрип велосипеда.

Констебль Догсли поднялся с пола – кажется, невредим – и выглянул из окна.

– Ушел! – с досадой констатировал он, увидев яростно крутящую педали круглую фигуру. – Простите, сэр.

– Ничего. – Инспектор похлопал его по плечу. – Ему некуда бежать. Думаю, мы найдем его в церкви.

Но он ошибся.

Викария нашли на кухне пасторского дома. В руке у него был пузырек из-под «пыльцы фэйри», в мертвых глазах застыла боль. На столе – записка.

– Он прятал «пыльцу» в велосипеде, сэр! – доложил констебль, шмыгнув носом.

Инспектор рассеянно кивнул и развернул записку. Пробежал глазами, хмыкнул и прочитал снова, теперь вслух и с выражением:

– «В ослеплении, в гордыне своей я осмелился тяжко согрешить. Я уподобился Каину и преступил первую заповедь. Теперь моя душа вечно будет гореть в аду, я содрогаюсь и плачу при мысли об этом. Господь свидетель, нет мне прощения ни по законам божеским, ни по законам человеческим. Я лишь хочу, чтобы тень подозрения больше не пятнала невиновных. Простите. P.S. Похороните меня в саду, под душистым горошком».

Эпилог

Лайнер стоял в порту. Неделю назад мы пересекли экватор, и некоторые пассажиры до сих пор это праздновали. Другие же отправились на берег – размять ноги и развеяться.

Я избегала общего веселья. Стояла у борта на прогулочной палубе и смотрела на темную воду. Визгливо кричали чайки, запах мокрой древесины, кожи и водорослей шибал в нос.

– Мисс Люси Райт? – окликнул меня помощник капитана. – Вам телеграмма.

Она состояла всего из трех слов: «Возвращайся. Люблю. Э.».

Я засмеялась, глядя в ярко-голубое небо. В руке трепетал листок телеграммы. Хотелось кричать и плакать, хотелось прыгнуть за борт и помчаться по волнам. Остатки здравого смысла побудили меня спросить:

– Не подскажете, как мне купить обратный билет?

Помощник капитана не выразил ни малейшего удивления. Должно быть, ему не привыкать к сумасбродным дамочкам.

– В Альбион?

Я лишь кивнула.

Обратно. К Этану, Роуз, леди Присцилле – ко всем, кто меня любит и ждет.

А также к вечному дождю, пятичасовому чаю, душистому горошку…

И даже – черт с ней! – пусть будет овсянка.

Запорожье

Июнь – сентябрь 2021 г.