Овсянки (сборник)

что-то стало с этой субботой — с этим апрелем. капитон в морки едет — а в шиньше все как не с той ноги проснулись — не с тех ног точней. рассеянные все — медленные — и думают о капитоне с его ботинками — как будто эти ботинки всего важнее. кто-то видел капитона как он утром шел к автобусу — кто-то от кого-то услышал… солнце может быть по-особенному греет — сыпет в головы весенними приправами? — или пахнет небо? — соединяясь с запахами земли теребит сердца — чем-то для всех общим — странным? шиньшинские сами себе удивляются — сами над собой смеются. делают разное по хозяйству — играют с детьми — или шугают детей — выпивают — или целуются. а в головах вертится и вертится в каждом шиньшинском доме: капитон-кугыза поехал за ботинками. ну ладно. и дальше что? у директора клуба толи жена работает в магазине — не в том который поближе к трассе — а в другом — напротив сельсовета. она до обеда еще вдруг заперла магазин — прибежала домой — и говорит мужу: толя — вчера из морков нам привезли какой-то корнеудалитель. иди посмотри — может если надо купим? толя суп ест и ест — на жену смотрит. капито-нкугыза в морках-то ботинки ищет. — сказал — и дальше ест — хлеб мажет высохшей совсем аджикой. какой корнеудалитель-то? — наконец спрашивает. — ну такой — на палке — на длинной палке длинная узкая железка. — и сколько стоит? — тридцать пять рублей. — ну так если надо тебе — купи. недорого ведь — зачем мне идти-то. — ну давай пойдем — хорошо вместе. — ну давай пойдем. обувают сапоги — выходят — идут по улице. ‘корнеудалитель’ оба говорят по-русски. на марийском такое слово попробуй скажи.

леонид-кугыза — леонид агеевич — тоже онаенг — тоже жрец — тоже старший — но после капитона. сидел-сидел дома — чай с салатом пил. и немножко еще ‘крестьянской’ — то есть самогона. вдруг надел молитвенную белую рубашку отороченную красным — шапку белую жреческую нацепил — посмотрел по комнате — взял охапку блинов — положил в пакет — взял из супа кусок мяса — подумал что маленький — положил обратно — со стола зачем-то схватил деревянные счеты — и туда же в пакет сунул. включил радио — в радио треск. выключил радио — вышел. во дворе жижа — собачьи куриные хозяйские следы — на солнце все так и играет. думал курицу может поймать — взять с собой — да передумал — ладно. очень хочется леониду с пакетом в руке на охотничьи лыжи встать чтоб идти — но ведь снега почти что нет — где грязно где сухо — но земля ведь. леонид агеевич заморгал — чуть не заплакал. но потом очень решительно с крыльца сошел — лыжи обул в сарае — и зашагал по деревне в сторону шиньшинской священной рощи. дом его на краю почти шиньши — роща вот она прямо по дороге — никто его не увидит. идет — расстегнулся — дышит — выбирает посуше обочины. капитон поехал за ботинками — капитон поехал за ботинками. — шепчет.

вениамин дома телевизор смотрел — юмористическую программу. он и жена сильно над ней смеялись — и старшеклассницы-дочери. вениамин собирался баню топить — чтобы с женой хорошо помыться. думал — вот досмотрю и пойду. но вместо этого говорит жене: я сейчас приду. — и встал с кресла. — да подожди дослушай. — сказала жена и взорвалась хохотом. вениамин со двора вышел и куда-то быстро идет. прошел всю насквозь шиньшу — поднялся на трассу — и зашагал в морки. перед этим в магазине купил бутылку настойки — такую сладкую он никогда не пил. вениамин — в шиньшинской школе учитель физкультуры. юмористическая программа давно закончилась — жена вениамина во двор вышла — вернулась — сказала младшей дочери: ну-ка сходи к дяде капитону — поищи отца. — так дядя капитон же в морки уехал. — ответила дочка. — да-да — точно… иди тогда топи баню-то. у старшего сына капитона — михаила — того который живет в шиньше — жена речную свежую рыбу почистила — теперь стала уху варить. сварила — насыпала сухих трав — ушла с кухни. пришел из сеней михаил — понюхал — хорошая получилась. эй жена! — говорит. — принеси мою шапку. — белую или серую? — спрашивает из комнаты жена. — а ты куда собрался? — серую принеси. хотя нет — давай белую — в которой выхожу в рощу. жена михаила вышла в кухню — за кухней порог. михаил стоит на пороге — уже обутый — в обеих руках прихватками кастрюлю с ухой держит. голову с проплешинами к жене наклонил — говорит: надень-ка. — ты уху-то куда кому понес — есть ведь ее думали? — хочет спросить жена — но не решается — потому что ее михаил тоже жрец — мало ли почему ему уху надо. открывает только мужу дверь — потом калитку. папиросу достала из его куртки — в уголок рта ему сует — вынула спички — подожгла — михаил раскуривает. она спрашивает тревожно: отец-то твой сегодня что ли приедет? михаил поворачивается к ней уже на улице — улыбается беззубой улыбкой — говорит: аленька — не бойся — я тебе еще наварю ушишки.