Озабоченный

- Не из-за тебя я, придурок, краснею, тот случай совершенно неинтересным кажется, который вспоминать не хочется, - заторопилась она пояснить. – Я, понимаешь, второй раз волосы использовала…

- Мишка?! – удивился я вслух, чтобы прервать затянувшееся стыдливое молчание сестры.

- Если бы… - тоскливо вздохнула она и, бросив на меня решительный взгляд твёрдых до безумия глаз, наконец-то призналась. – Мама…

Я упал задницей на кровать, потеряв дар речи. Как, зачем, почему – вопросы вертелись в голове так ярко, образно и громко, что Катришка услышала.

- На той неделе, в пятницу, - заговорила нервно. – Ты предупредил, что поздно вернёшься, мы с мамой вдвоём были… я только после школы, а она… в общем, я в подъезде с дядькой столкнулась и вспомнила, что несколько раз его с мамой видела и на носу себе зарубила выяснить наконец-то у мамы что к чему, а то всё забывала. Захожу, думаю, как придёт мама с работы, не запамятовать бы снова и поговорить, а она вдруг дома оказалась. Довольная такая, глаза прожекторами сияют… у меня в голове как вспышка – да он же любовник мамин! Такая ревность меня обуяла, такая злость на мать, что… только что хотела обсудить с ней будущее, порадоваться за неё, может, погрустить с ней вместе, и вдруг как подменили…

- Мне это знакомо, Катриш, - произнёс я, обретя дар речи. Но в голове до сих пор не укладывалось – это же мама! Ни мысли, ни сна сексуального плана о ней не видел, а сестрица вдруг карнавал устроила. – Я видел их вдвоём около дома, они целовались. Думал, разорву мудака, но успокоился. Мама свободная, взрослая женщина, не в монастырь же ей…

- Да согласна я! Не маленькая давно, всё понимаю, но мы с ней… в одной комнате, представь, засыпаем, говорим о всяком как подруги, но как только я о её личной жизни разговор завожу – отмазывается. Не думает, мол, давно уже об этом, мол, не надо ей ничего, только мы, дети, на уме. Бла-бла-бла, короче. Вот я и хотела по-доброму её подловить, а как воочию… ну, почти воочию застала – разозлилась.

- Это твой любовник от тебя выходил? – спрашиваю. И поясняю сразу. – В подъезде столкнулась с пузаном одним, с которым несколько раз вас вдвоём видела. Мило так общались, разве не целовались только.

- О чём ты, доча? – мама дурочку включила. – Начальник это мой, ничего у меня с ним нет! А с чего это я отсчитываться должна? – будто бы опомнилась, решила на место меня поставить. – Марш переодеваться и руки мыть, обедом тебя накормлю, - развернулась и с видом, что говорить больше не намерена, на кухню зашагала.

- Петруша, если бы она по-хорошему…

- Не ожидала она наезда… - рассудил я, качая головой.

- А я ожидала?! – возмутилась сестра. – Не трави душу, и так тяжко…

- В общем, не помню, как волосы на руках оказались, помню, как они зудели от предвкушения… мама перед раковиной стояла, посуду мыла. Я дважды её по попе… и в зал ушла, телик включила. А злость, представь, почти не проходит, наказать маму хочется… за враньё. Поэтому сидела, музыку слушала с полчаса, наверное, пока мама надрывалась… Катя, доча… Катя, доченька… сейчас стыдно.

Катришка, сев рядом со мной, откашлялась и продолжила, отвернувшись.

- На кухню когда зашла, вижу, мама перед краном стоит, руками в раковину вцепившись; ноги в тапочках на полу неотрывно, а зад крутится как наскипидаренный. Из стороны в сторону, вверх-вниз и кругами… обернулась ко мне – лицо раскраснелось, глаза масляные, взгляд дикий и в то же время жалостливый, чуть не плачет.

- Катенька, доченька, - стонет, подвывая, - помоги мне, пожалуйста… что же ты так долго, не могу уже…

- Я не тороплюсь. Беру со стола яблоко, кусаю сочно и спрашиваю, жуя: что случилась-то, мам? Она отвечает, как ты тогда, не задумываясь, быстро и чётко. Соврать под липкими волосами невозможно… я, собственно, из-за правды и затеяла всё это. Не из лесбиянства же. Вообще не подумала. Точнее, подумала, но так, вскользь…

- Не оправдывайся, Катриша, что сделано, то сделано. – Тяжело вздохнув, я приобняв сестру. – Тем более мама, похоже, на тебя не в обиде…

Катришка хлюпнула носом и прижалась ко мне. Голову ещё отворачивала.

- А знаешь, почему? – не дождавшись моего ответа, всё равно продолжила. – Я вспомнила, что можно попросить обещание и его выполнят. Я попросила маму не обижаться, отношения оставить прежние и ни о чём не спрашивать. Она, разумеется, согласилась… на смерть согласилась бы, лишь бы я ей в трусы залезла…