Озборн (СИ)

— Мгм, — казалось, Озборн был немало удивлен. — Ты уверен? А как же свобода слова? Писать статьи под давлением попирает один из основополагающих принципов демократии. Ты об этом подумал?

— Да, — сквозь сжатые зубы произнес Джеймсон, глядя на подростка почти с ненавистью.

— Хмм… хорошо, — звук щелкнувшего пистолетного предохранителя стал музыкой для ушей Джоны. — И, да… ты ведь понимаешь, что, если что — я вернусь? Да и способов достать твоего сына у меня предостаточно?

Вот это уже была прямая угроза, заставившая Джеймсона похолодеть. Ради сына Джона был готов на все.

— Надеюсь только, — произнес Гарри, прежде чем его палец надавил на какую-то точку на шее редактора, — что его верность идеалам демократии и свободы окажутся столь же крепкими, как у тебя.

Через три секунды на Джеймсона навалилась темнота, погружая его сознание в спасительное забытье.

Проснувшись утром от будильника, Джона позволил себе предательскую мысль, что все произошедшее ему просто приснилось. Но мысль исчезла, стоило ему увидеть на столе небольшую записку: «Спасибо за поздний ужин. Тосты были действительно вкусные. Я забрал парочку, надеюсь, ты не в обиде?».

День спустя.

«Недавно, в нашей газете появилась новая колонка, которая называется «Нью-Йорк — это…». В ней мы просим наших читателей описать свой город всего парой слов. Ответы жителей самые разные. Вот некоторые из них: «Нью-Йорк — это бездонная пропасть», «Нью-Йорк — это разлагающие останки наших мечт», «Нью-Йорк — это монстр, медленно переваривающий своих жителей». Не слишком оптимистично, правда? Есть, правда, и более светлые варианты, например: ««Нью-Йорк — это мой дом», «Нью-Йорк — это то, где бы я хотел прожить всю жизнь», «Нью-Йорк — это единственное светлое пятно на карте Америки»… и так далее.

Однако в последнее время, нам стали присылать один и тот же ответ, который меня, поначалу, удивлял: «Нью-Йорк — это Человек-Паук». Я не понимал, почему, ведь Стенолаз, кем бы он ни был — жесток, постоянно нарушает закон и не готов встретиться с последствиями своих действий, скрываясь за маской. Однако недавно я понял: это не прославление очередного героя.

Это описание.

Нью-Йорк — такой же, как Человек-Паук. Он так же жесток, так же не следует правилам, также прячет голову в песок, когда надо оглянуться назад и признать свои ошибки. Этот город всегда готов найти виноватого, прежде чем задуматься о собственной вине. Он самовлюблен до такой степени, что легко поднимет любого на своей «паутине» выше собственных небоскребов. И так же легко сбросит его вниз. А когда тот разобьется, обвинит во всем самого упавшего! И пусть обвинения будут ложными и несостоятельными, пусть не будет представлено ни единого доказательства, но жертве все равно очень трудно удержатся на паутине, когда ее толкают вниз.