Озборн (СИ)

— Ага, — видимо, Паук был очень доволен собой. — И сделаем Мэри Джейн — лицом этой кампании? Ну, знаешь, фотосессии, ее лицо на бигбордах…

— Эй, я тоже хочу, — вдруг заинтересовалась Фелиция.

— Почему бы и нет? — я хмыкнул. — Будет забавно.

— Круто! — обрадовался Питер.

— Эй, а мое мнение вы спросили? — Мэри Джейн явно была рассержена.

— А ты против?

— Нет, — после паузы ответила мисс Уотсон. — Но мнение спрашивать все равно надо.

Глава 9

Quoi qu’on y croit ou pas,

Y aura bien un jour où on y croira plus,
Un jour ou l’autre on sera tous papa,
Et d’un jour à l’autre on aura disparu.

Вы знаете, как это бывает, правда? Мы ставим перед собой какую-то глобальную миссию, которую необходимо выполнить, однако, чтобы сделать это, нам нужно достичь каких-то менее глобальных целей. В свою очередь, на пути к достижению свежепоставленных целей, перед нами возникают мелкие задачи, которые тоже требуют немедленного решения. В результате, миссия оказывается забытой. Мы тонем в каких-то повседневных проблемах, откладывая решение действительно важных вопросов на «потом». Мы говорим себе что-то вроде: «У меня еще есть время для важных дел, а вот с «этим», «этим» и «этим», надо разобраться прямо сейчас».

Сложно сказать, как давно я должен был поговорить с отцом о его болезни, и о лекарстве, которое он разрабатывал. Сложно сказать, сколько подходящих моментов было мною упущено.

Так было и в этот раз.

Дело как раз двигалось к окончанию ужина. Айрис в очередной раз умчалась куда-то по своим делам, и мы с отцом остались наедине. Именно в этот момент мне пришло в голову, что сейчас неплохо бы поговорить о нашей с ним совместной болезни, о лекарстве, которое он придумал, и о возможных последствиях применения неопробованных препаратов на себе.

Я взглянул на отца.

Норман хмуро и сосредоточенно жевал кусочек бананового пудинга, уставившись в пространство.

Судя по его виду, он не был в настроении болтать с кем-либо.

Вообще вы задумывались, насколько важно влияние момента? Помните, как тяжело мне было остаться с Конгом и не убежать вслед за Стиком, во время нашей первой встречи? Сейчас было тоже самое. Вот только тогда я чувствовал, что это, возможно, мой последний шанс, а сейчас — нет.

Короче, глядя на старшего Озборна, мне вдруг пришло в голову, что пытаться разговаривать с ним, когда он в таком настроении — бесполезно. Затем мне подумалось, что неплохо бы сначала поговорить с Айрис, и разузнать у нее побольше о разработках Нормана.

В это самое мгновение отец решительно кивнул каким-то своим мыслям, встал из-за стола, и направился в коридор. Выражение его лица было очень сосредоточенным.

— Пап, я хотел… — решился я, наконец, догнав его у вешалки.

— Если у тебя ничего срочного, то это, наверняка подождет до завтра, — произнес Норман, торопливо натягивая пальто.

Я вздохнул. Мне пришло в голову, что нет ничего плохого, чтобы подождать еще один день. В конце концов, что может измениться в течение суток?

И я, кивнув, позволил отцу выйти за дверь.

Люди всегда так делают.

На следующий день, приехав в ОзКорп, я узнал от взволнованной Айрис, что Норман Озборн закончил лабораторные испытания своего лекарства, и сейчас готовится принять его.

* * *

Я не помню, как добрался до лаборатории отца. В голове засел плотный туман, сквозь который не пробиралось не единой мысли.

Странно, но паники не было. Кто-то отстраненный, сумевший разглядеть мое состояние, вероятно, удивился бы кокону равнодушия, что окутал мое сознание. Где-то внутри этого кокона бился и бесновался тугой комок моих эмоций, но внешне я оставался совершенно спокоен.

— Папа? — тяжелая дверь с трудом поддалась под моим напором, после набора сложной кодовой комбинации.

Не знаю, чего я ожидал. Разгромленной лаборатории? Тел персонала, с ранами, которые нанес им новорожденный Гоблин?

Вместо этого меня встретили спокойствие и благодать. Лаборатория продолжала работать. Сотрудники занимались своими делами. Ни следа буйства слетевшего с катушек Нормана Озборна, которое было показано в фильме… в одном из фильмов.

На секунду у меня возникла надежда, что отец еще не принял свой препарат, что у нас еще есть время все изменить….

— Да, Гарри? — Норман вышел из-за какой-то двери, и еще до того, как услышать его голос, я понял, что опоздал.

Отец стал другим. Его походка была другой. Его жесты — другими. Даже его голос изменился.

Остальные не заметили бы. Но я — ученик школы Даитен. Я должен замечать такие вещи.

В какое-то мгновение наши глаза встретились, и мне не удалось подавить волну дрожи, что прошла по телу, и никак не хотела утихать.

Взгляд отца тоже был другим. Мой мозг кричал о том, что изменения существенны и неестественны, но я еще не успел осознать этого до конца.

В чем именно разница?

— Привет, пап, — мой голос потрескивал, словно раскалываемый сухой лед. — Э… как дела?