Озерные арабы

Был там и юноша из племени фартусов по имени Дахиль. Сирота и нищий, он ссорился со всеми по очереди, из-за чего постоянно переезжал из деревни в деревню в поисках заработка, предлагая свои услуги в качестве пастуха. Но при всем этом Дахиль обладал некоей притягательной силой, и все говорили о нем со смешанным чувством симпатии и раздражения. Он был пылко влюблен в сестру Вади, веселого четырнадцатилетнего мальчика, сидевшего рядом с ним. Немного поломавшись, Дахиль встал и начал танцевать; мимикой и движениями он выражал комичное сочетание огорчения и некоторого негодования. Он был гвоздем программы этого вечера. Танцевали и другие мальчики, среди них Аджрам, но зрители снова и снова вызывали Дахиля. Потом отец Аджрама, Хусейн, тоже решил пуститься в пляс. Мальчиком он славился как танцор, но теперь выглядел нелепо и выделывал неуклюжие коленца, точно слон в цирке. Наконец Саддам остановил его:

— Садись, Хусейн, пусть Дахиль еще спляшет.

В течение вечера несколько человек, которых я не смог узнать, присаживались рядом со мной и говорили, что очень рады моему возвращению. Я провел здесь всего два дня в прошлый раз — более двух месяцев тому назад, но у меня было такое чувство, будто я пропил в этой деревне долгие годы. Компания разошлась перед рассветом, и, когда я вышел наружу, на востоке уже появилась едва заметная светлая полоса. Из темноты доносились всплески весел и голоса людей, возвращающихся по домам. Было невозможно не отвечать взаимностью таким дружелюбным людям.

15. Фалих Бин Маджид

Маджид аль-Халифа был шейхом той части племени аль бу-мухаммед, что населяла район Маджар-эль-Кабира, и, по сути, правил большой частью озерного края. Будучи депутатом иракского парламента, он проводил много времени в Багдаде, предоставив управлять своими обширными владениями старшему сыну — Фалиху. Только через год пребывания на озерах я познакомился с Маджидом. Проходя через Эль-Кубаб, я узнал, что он недавно прибыл из Багдада и что Саддам и старейшие жители деревни посетили его, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Я решил, что мне следует сделать то же самое. Ранним утром я отправился в путь в лодке с двумя гребцами — Ясином и Хасаном из Бу Мугайфата, которые к этому моменту путешествовали со мной уже полгода. Лодка принадлежала Ясину. Это был шестнадцатилетний юноша, высокий, стройный, хорошо сложенный, с открытым, приветливым лицом, в котором было что-то монголоидное. Хасан был того же возраста, но ниже ростом и коренастый. Страстный охотник за водоплавающей дичью, он владел устрашающего вида шомпольным ружьем местного производства; ствол ружья был обвязан медной проволокой. Я убедил его оставить это ружье дома, разрешив ему пользоваться моим. Ясин обладал более сильным характером, чем Хасан, и лучше знал все, что связано с путешествием в лодке по озерам. Несмотря на молодость, он уже считался исключительно умелым лодочником даже по меркам маданов.

Река Маджар, приток Тигра, разделяется ниже Маджар-эль-Кабира на Адиль и Вадийю, которые рассеиваются среди озер и болот восемью милями ниже, отдав большую часть воды ирригационным каналам. Мы спустились по одному из этих каналов и вышли на Адиль, на берегу которого стояла деревня Маджида. Хасан привязал к носовой банке веревку и потащил лодку против течения, а Ясин, сидя на корме, правил веслом. Мы прошли несколько деревень. Около десяти часов утра мы увидели деревню, где над остальными домами возвышалось большое квадратное кирпичное здание с плоской крышей и потрескавшимися стенами. Это был собственный дом Маджида. За ним, сильно покосившись на один бок, стоял полуразвалившийся старый мадьяф. Маджид еще не построил нового мадьяфа, но неподалеку были сложены связки касаба. Перед мадьяфом, где Маджид принимал посетителей, стояла толпа. Вперед вышел человек и провел нас внутрь. Маджид встал с ковра, мы обменялись рукопожатием. Он казался ниже среднего роста, так как был крепко сложен и очень широк в плечах. В молодости он был силач, но к старости обрюзг; живот свисал мешком, ходил он вперевалку. Лицо над короткой толстой шеей было испещрено прожилками и покрыто седой щетиной, маленькие глаза раздраженно и высокомерно смотрели из-под красных век. Казалось, его только что подняли из берлоги и дальнейшее его поведение совершенно непредсказуемо. Он приказал принести и поставить друг против друга поперек комнаты два напоминающих ящики кресла из сосновых досок, крытых синим бархатом. Одно кресло он предложил мне, в другое уселся сам. Мадьяф был переполнен, и я чувствовал бы себя намного лучше, если бы сидел на полу.