Озеро Длинного Солнца

— Состояние, чтобы уничтожить то, за что он так много заплатил, — горько сказал Шелк, вспомнив пустую и грязную комнату, в которой он впервые повстречал Мукор.

— На самом деле нет. Он хотел сделать ее управляемой. Судя по тому, что я слышал, она была исчадием ада. Но когда нейрохирург — кстати, он из Палустрии, — вскрыл ее череп, только тогда стало понятно, что происходит. Он нашел там новый орган. — Журавль хихикнул. — Я читал его отчет. На вилле есть полная история ее болезни.

— Новый орган? Какой?

— Я не имел в виду, что это был не мозг. Нет, мозг. Но он не походил ни на один мозг, с которыми он имел дело раньше. С медицинской точки зрения это был не мозг человека и не мозг животного. Хирург должен был действовать наугад и, как говорится, положиться на богов. В результате он сделал свою работу не слишком умело. Насколько сам признался.

Шелк вытер глаза.

— О, перестань. Это было десять лет назад, и, как предполагается, мы, шпионы — крепкий народ.

— Кто-нибудь плакал по ней, доктор? — спросил Шелк. — Ты, Кровь, Мускус или нейрохирург? Вообще кто-нибудь?

— Нет, насколько я знаю.

— Тогда дай мне поплакать по ней. Дай ей хоть это, по меньшей мере.

— Я и не пытался остановить тебя. Кстати, ты не спросил, почему Кровь не избавился от нее.

— Ты сам сказал, что она была его дочкой — юридически, по меньшей мере.

— Это бы его не остановило. Но тот хирург сказал, что ее способности вселяться в других могут регенерировать только спустя какое-то время после того, как он убрал их. Это была только догадка, но, судя по твоей истории о бесовке, они вернулись. И теперь Аюнтамьенто знает об этом, благодаря тебе. И, значит, Вайрон стал еще более опасным городом, чем раньше.

Шелк опять вытер глаза кончиком сутаны и высморкался.

— Более грозным, ты имеешь в виду. Это может встревожить твое правительство в Палустрии, но не меня.

— Я тебя понял. — Журавль заскользил по койке назад, пока не уперся спиной в стальную стену. — Ты обещал рассказать мне, на кого ты работаешь, если я расскажу тебе о Мукор. И сейчас ты собираешься сказать, что работаешь на Его Святейшество Пролокьютора, или что-то вроде этого. Верно? Я бы не назвал это честной игрой.

— Нет. Или, в некотором смысле, да. Прекрасный этический вопрос. Безусловно, я делаю то, что Его Святейшество хотел бы, чтобы я делал, но, должен сказать, я никогда не сообщал об этом ни ему, ни Капитулу. На самом деле у меня просто не было времени, старая отговорка. А ты бы поверил мне, если бы я сказал, что шпионю на Его Святейшество?

— И да, и нет. У Его Святейшества полно шпионов. Но никто из них не является священным авгуром. Он не настолько глуп. И кто это?

— Внешний.

— Бог?

— Да. — Шелк почувствовал, как бровь Журавля опять поднялась, хотя и не видел его лицо; он глубоко вздохнул и медленно выдохнул через рот. — Никто не верит мне — только майтера Мрамор, чуть-чуть, — и я не ожидаю, что ты поверишь мне, доктор. Ты — меньше всех. Но я уже сказал советнику Потто и сейчас скажу тебе. Внешний говорил со мной в последний фэадень на площадке для игры в мяч нашей палестры. — Он ожидал от Журавля недоверчивого хмыканья.

— Вот теперь стало интересно. Мы можем говорить об этом очень долго. Ты видел его?

Шелк как следует обдумал вопрос:

— Не так, как вижу тебя, и на самом деле я уверен, что таким образом увидеть его невозможно. Любые визуальные представления богов в высшей степени лживы, как я и сказал Крови несколько дней назад; они больше или меньше соответствуют, а не больше или меньше похожи. Но Внешний показал мне свою душу — если вообще можно говорить о душе бога, — показав бесчисленные предметы, которые он создал, людей, животных, растения и мириады других вещей, о которых он очень заботится, и не все они покажутся красивыми или привлекательными тебе, доктор, или мне. Огромные огни вне витка, и жук, который выглядит как драгоценный камень, но откладывает яйца в навоз, и мальчик, который не может говорить и живет… ну, как дикий зверь.

Я видел голого преступника на эшафоте, и мы вернулись в то мгновение, когда он умер, и потом, когда уносили его тело. Его мать смотрела на все это вместе с группой его друзей, и, когда кто-то сказал, что он подбивал к мятежу, она сказала, что он никогда не был плохим человеком и она всегда будет любить его. И я видел мертвую женщину, которую бросили в переулке, и патеру Щука, и все они были связаны, как если бы были частями чего-то большего. — Шелк замолчал, вспоминая.

— Давай вернемся к богу. Ты слышал его голос?