Озеро смерти

— Боже правый! — пробормотал Брайан. Его рука с пистолетом заметно дрогнула.

За Брайаном я прошла внутрь, сначала осмотрев спальни, потом ванную и кухню. Ничего. Проверила гараж: и там пусто. Запасы провизии, о которых говорил Джесси, исчезли. Единственное, что осталось на месте, — это пришпиленный к стене, дрожащий от ветра листок бумаги. «Календарь „Откровения“». Оторвав листок от стены, я увидела, что помечены все квадратики до последнего.

«Армагеддон, ты собрался на ленч?»

Брайана я нашла на заднем дворе. С пистолетом наготове, он стоял на краю поросшего травой участка. Дальше травы лежал сплошной песчаник. По каменному склону росла толокнянка.

Казалось, Брайан близок к помешательству, настолько дико прозвучал его голос:

— Ты же совсем недавно была здесь! Может быть, она построила сарай или погреб, или «Оставшиеся» отрыли рядом блиндаж?

— Не знаю.

— Думай, Эв!

Я думала. В прошлый раз, в заброшенном убежище, Табита оставила свое послание. Возможно, здесь она поступила так же. Тогда мы должны найти письмо в комнате, среди рисунков. Но ведь здесь десятки рисунков. Если что-то и есть, как отыскать адресованное мне сообщение?

Ответ пришел сам. Что привлекло внимание Джесси в прошлый раз? Контраст. Черно-белое изображение на фоне ярких, даже кричащих цветов.

Я мысленно вернулась в комнату, вспоминая картины на стенах и стараясь найти несоответствие, разрывавшее сюжетную цепь. Рисунки всплывали перед глазами один за другим, пока я не вспомнила нарисованную над камином извивающуюся красную змею. Я сосредоточилась. Там был дракон, летящий по небу и срывающий своим хвостом звезды. Да, «Откровение», глава двенадцатая. Звезды длинной цепочкой падают вниз, на горный склон. На этот склон. На этот дом и этот ландшафт, его окружающий.

Я бросилась вперед. Буквально в нескольких ярдах обнаружила подходящие валуны и тут же вскарабкалась на них. Теперь я наконец увидела то, что искала: параллельно с дорогой к дому Табиты шла другая. Разбитая и ухабистая, почти скрытая растительностью, грунтовка вела куда-то вверх по склону. Крикнув Брайану, чтобы он ехал на машине за мной, я спрыгнула с камней и начала продираться сквозь кусты, в конце концов выйдя на дорогу.

Подъехал Брайан. Я прыгнула в машину, и нам пришлось вломиться в заросли сухого переросшего чапараля на полмили, прежде чем впереди открылось свободное от кустарника пространство. На поляне стоял обветшалый домишко, обшитый досками, точно сошедший с настенной живописи Табиты.

Вдоль дома шла длинная и неровная деревянная веранда, и в обращенной к нам стене имелось большое, затянутое грязью решетчатое окно. Отдельно от дома стоял гараж с тяжелым замком на воротах. Постройки окаймлялись некогда посаженными рядом высокими дубами, и теперь тяжелые ветви почти ложились на их крыши. Острые лучики вечернего солнца пробивались через дубовую листву, и я подумала, что риелторы из Санта-Барбары могли бы выложить за это место тысяч триста пятьдесят. Если бы не одно обстоятельство: собака на цепи у веранды. Большое лохматое и очень грязное животное с желтыми глазами. Собака припала к земле и начала рычать, едва завидев приближающийся «Чероки».

— Помесь с койотом. Еще один бешеный ублюдок из питомника Курта Смоллека.

— Подожди здесь, — сказал Брайан.

Он вышел из машины. Пес с лаем бросился вперед, натянув цепь. Брайан подошел ближе и, подняв руку с пистолетом, выстрелил. Собака упала. Брайан продолжал идти вперед и зашел на веранду, даже не взглянув на животное. Неожиданно я поняла, что имела в виду Табита, говоря про его сердце, «в котором живет смерть».

Дверь открылась не сразу, и Брайану пришлось навалиться плечом. С хрустом сломав замок, брат исчез внутри. Наконец, оторвав себя от машины, я бросилась за ним. В домике оказалось темно, и привыкшие к солнечному свету глаза не различали ничего, кроме неясных теней.

Я услышала крик Брайана.

Глаза уже привыкали к темноте. Брайан был на полу, опустившись на колени перед сжавшимся в комочек Люком. Чуть дальше лежала Табита с заклеенным ртом и связанными за спиной руками, прикованными к старой чугунной печи. Ее темные глаза были широко раскрыты. Табита смотрела в одну точку. Мое дыхание оборвалось.

Неожиданно Табита вздрогнула и начала извиваться. Взглянув на меня, она сделала гримасу, как бы говоря: «Что стоишь, действуй!» Я увидела, как Брайан старается развязать шнур на руках Люка. Наконец пальчики ребенка пошевелились, и Люк вцепился в отцовскую куртку. Глаза мальчика были широко распахнуты. Брайан осторожно убрал с его рта липкую ленту.

— Папа, ты долго шел, — сказал Люк.

Брайан притянул сына к груди. С ватными ногами я подошла к Табите и убрала с ее рта кляп.

— Не верю, что ты пришла, — прошептала она.

Развязывая Табиту, я ответила:

— Удалось прочитать твое сообщение.

— Они говорили, что собирались вас убить. Хотели принести жертву, как только получат ракету.

— Их план не сработал, — сказал Брайан.

Освободившись от веревок, Табита села и потянулась к Люку.

Мальчик приник к груди Брайана.