Озеро смерти

— В конце концов, именно паранойя гонит по жилам кровь, и к ничтожной жизни маленького человека добавляется нечто высокое. Представляю ощущения Табиты, к примеру, ожидающей глобального катаклизма в Нью-Йорке на площадке, оставшейся от ВТЦ.

— Вот уж действительно предчувствие Армагеддона. Никогда об этом не думала.

— Апокалипсис. Если задуматься, ощущение в самом деле необычное.

Я остановилась, захваченная этой мыслью.

Ники задумчиво проговорила:

— Нашему небу и самой земле назначено сгореть в огне. Они лишь ждут Судного дня, когда погибнут наконец все грешники.

— «Милая, сядь и спрячь голову между колен».

— «…Мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда».

Она лукаво посмотрела в мою сторону.

— Папа написал книгу о концепциях утопии «Подлежит геенне огненной». Это перспектива для атеиста, хотя название он взял из Библии.

Обернувшись, она подошла поближе.

— Эван, если вдуматься, конец света не означает разрушения Земли. Это лишь смена общемирового порядка. Новый Иерусалим — обычный синоним революционного восстания. Таким образом, речь идет о заре новой системы, в законах которой нет места нищете, страданию и самой смерти. И это, можешь мне поверить, довольно сильная идеология.

Я слегка помедлила, прежде чем нашла что возразить.

— В предположении, что ты веришь искренне.

— Всегда веришь искренне в случае, если это твой личный апокалипсис. В этом суть вопроса. А всех, кого ненавидишь, уносит очистительное пламя.

По ступням Ники прошла волна и тут же откатилась в море.

— Кстати, апокалипсис — вовсе не средство воздать по заслугам. Здесь иное: надежда. Ибо сказано: не имеет значения, сколь отвратительно живется сейчас, если в конце придет Бог и если он победит. Ведь Бог сильнее, чем дьявол.

Ники взмахнула руками:

— Тогда чего мы боимся?

Она убедила меня. В довершение разговора Ники подперла бока руками и с шутливым выражением спросила:

— Любишь ли ты Иисуса, девочка?

Темные глаза внимательно смотрели на меня. Несмотря на тон, Ники ожидала вполне серьезного ответа. Все остроумие куда-то подевалось, и я уставилась на мокрый песок под ногами.

Выждав секунду, Ники махнула на меня рукой и пошла дальше по пляжу.

— Эх, да ты вообще не способна увидеть светлую сторону. Потому что тратишь много времени на свои книги, выдумывая катастрофы.

Мой роман «Литиевый закат» рассказывал о безрадостном будущем человечества, выжившего после мировой войны. Войска тоталитарного режима сражались против народа моей героини. Те, кто спасся, страдали от последствий тепловых ожогов и вызванных ядерными взрывами генетических повреждений. Мутации и ритуальные самоубийства были в этом выдуманном мире обычным делом.

— Эв, бессмысленное массовое убийство — настоящий апокалипсис поп-культуры.

— О-о, ты меня сразила.

— Кстати, в твоей радиоактивной прерии тоже есть выжившие. И твой роман не о самоуничтожении культуры как таковой — скорее, книга говорит о человеческой стойкости. Да, все твои герои на грани, они слишком много пьют и слушают чертову музыку Пэтси Кляйн. Но эти люди держат себя в руках, и они сражаются. Тебе нравится описывать людей несгибаемых. Кажется, по сюжету за спиной у этих было девятьсот мегатонных кратеров.

Я улыбнулась. Приятно услышать в ее голосе живые интонации.

— Очнись, женщина, фантастика позволяет вообразить совершенно новый мир. Это самое волнующее. В начале было Слово. «Итак… что приготовить сегодня?» Правда, неплохой сюжетный ход? Люди обожают новые возможности, и они любят творить. Твоя голова слишком забита, чтобы это понять.

— Значит, я глупая гусыня, а «Оставшиеся» — настоящие оптимисты.

— Не правда ли, ирония судьбы?

Я положила руку на плечо Ники.

— Любимым изречением отца была цитата из Паскаля: «Человек никогда не несет зло с таким усердием и такой щедростью, как во имя религиозных убеждений». Стоит понять, что так убеждает «Оставшихся» в их вере. Радость от нажатия на спусковой крючок.

Словно так и сделав, Ники прерывисто вздохнула и расплакалась. Спустя минуту, справившись с собой, проговорила:

— Мама должна была остаться… Подсказала бы верную мысль.

Тыльной стороной ладони Ники вытерла мокрые от слез глаза.

— Не сомневайся, иногда Бог заставляет летать даже собачье дерьмо.

Мы остановились. К нашему полному изумлению, на песке лежал кит в окружении завсегдатаев пляжа, строителей и телевизионщиков. Казалось, он занимал чуть ли не весь пляж, возвышаясь на песке, словно огромный серый пудинг, вокруг которого лаяли собаки и кольцом валялись водоросли.

Через секунду ветер переменил направление, и в нос ударил запах, едкий и такой противный, что Ники тут же стошнило. Через минуту, выпрямившись, она сказала:

— Апокалипсис в Санта-Барбаре. Смотрите прямую трансляцию в пять часов по Си-эн-эн.

В три часа дня я забрала Люка из школы. Мы шли пешком и, дойдя до дома, решили перекусить и погреться на солнышке. Присев на траву, я сообщила ребенку новость:

— Мне нужно сказать тебе что-то важное. Твоя мама вернулась в Санта-Барбару.

Люк перестал тянуть сок из пакетика и взглянул на меня большими карими глазами.