Озеро смерти

— Чтобы изловить похитителей, специалисты по охране поставили камеры. Последователи Оруэлла. Никакого толка. А Филипп и Оливер поймали воришку с поличным. Итак, что чувствуете, дорогуша?

Анита имела репутацию дамы-иконоборца, к тому же острой на язык. Худощавая, с пучком светлых, собранных на затылке волос, она носила украшения из бирюзы и пользовалась экстравагантной помадой цвета фуксии. Взяв за руку, Кребс усадила меня на один из стульев, поставленных специально для любителей чтения.

— Вчера вечером я опять изучала твою книгу. Роман в самом деле чудесный. Меня так заинтриговала концепция, что тирания побуждает своих оппонентов к тактической изобретательности и жесткости эстетических установок.

Приятно, что Анита поняла: сюжет глубже, чем простое повествование о девушке-воине, противостоящей мутантам с выпученными глазами.

— Что касается эротизма в описании мужского персонажа — просто отлично! Я очарована. А теперь… — хозяйка указала на стулья, — желаю успеха. И продайте как можно больше своих книг.

Я воодушевилась и, после того как меня представили публике, прочла отрывок, в котором героиня встречается с героем. Местом действия была убогая таверна; она — разочаровавшаяся в жизни партизанка, а он — участник движения Сопротивления. Девушка дает ему отпор. Спасая ее жизнь, он получает тяжелое ранение. В сцене был внутренний огонь, сначала проявлявшийся в сексуальном напряжении, затем вылившийся в убийство, — так что я старалась, как могла.

Кажется, публике понравилось. «Книжные черви», любители жанра и просто мои соседи — все дружно столпились у стола, за которым я подписывала экземпляры всем желающим. По мере того как подходили новые и новые покупатели, я изображала радушие и остроумие, купаясь в неуклонно расширявшемся пузыре самодовольства. Когда же в магазин вошла Ники, мне показалось, будто наступил кульминационный момент славы. На Ники было просторное бледно-зеленое одеяние и яркий, скрывавший грусть макияж. Подняв фотоаппарат, Ники принялась снимать, ослепляя меня вспышкой и приговаривая:

— Боже, Боже, ты ли это, Эван Делани… Я должна заполучить твой снимок. Нет, другой — этот уже обещан Стивену Кингу.

Я чувствовала себя классно.

Как только Ники ушла, ко мне выстроилась очередь. Первой оказалась молодая женщина в грубых шортах, рубашке на бретельках и с ромашкой в волосах, что-то среднее между Ларой Крофт и Джоан Баэз. Прижимая к груди свой экземпляр «Литиевого заката», она сказала:

— Не знаю, как вы это сделали. Ровен — это я. Кажется, вы хорошо меня знаете. Меня и всю мою жизнь.

Ровен — моя героиня. Я и не ожидала подобной награды. Оставалось надеяться, что дамочка имела в виду несгибаемый дух героини, а не ее умение обращаться со взрывчаткой или способность к телекинезу.

— Спасибо.

— Знаете, теперь я ваша фанатка. Полностью, и совершенно обожаю эту книгу. Вы напишете продолжение, да? Я точно знаю: Ровен спасет любимого. Она должна.

Стоявшая за ней чересчур загорелая дама в шортах спросила:

— Я хотела спросить, на какой планете происходит действие?

— В Канзасе.

Ромашка-в-волосах повернулась к загорелой даме:

— На какой планете? Вы хотя бы знаете, про что эта книга?

— Да вот же сказано на обложке: «История Ровен Ларкин — побежденной, но не закончившей войну».

— Нет, книга о том, как общество преследует людей, не желающих жить как все. Как вы полагаете, отчего Ровен наказали изгнанием за отказ стать коллаборационисткой?

К разговору подключился человек в шапочке с козырьком:

— Эй… Вообще-то некоторые еще не читали эту книгу.

— Ладно вам, давайте подпишу, — сказала я, в принципе соглашаясь с Ромашкой, но желая ее успокоить. — Как ваше имя?

— Глори, — представилась любительница фантастики. И добавила, опять обращаясь к загорелой даме: — Я имела в виду: если не так, то почему Ровен убила командира повстанцев?

Человек в шапочке развел руками и пошел в сторону.

— Ну хватит. Возьму деньги назад.

Я быстро произнесла:

— Нет!

Он не остановился.

Раздался новый голос:

— Ваша книга о том, как не предать дело, встретившись с искушением. Правильно?

Голубенькая, будто детская ковбойская шляпа. Ничего не выражающие маленькие серые глаза. Анализ не предвещал ничего хорошего. Едва взглянув на ее лицо и заплетенные в косу неопределенного цвета волосы, я сразу поняла: эта дама молчать не будет. Передо мной стояла Шенил Вайоминг.

Я сказала, обращаясь к остальным:

— Рада, что вам понравился мой роман. Однако раз вы не поняли концовку, я не стану подписывать ваш экземпляр.

— Я поняла. И хочу, чтобы все знали: нас вводят в заблуждение.

Экземпляр Глори я подписала, но Шенил прикрыла книгу ладонью, не позволяя отдать хозяйке. Потом повернулась к Глори:

— Машина у магазина. Иди.

Ни слова не говоря, Глори вышла. Остальные последовали за ней — те, что до поры тихо стояли, рассредоточившись по книжному магазину. Шенил осталась на своем месте, как раз напротив моего стола. Выражение круглого, с двойным подбородком, лица оставалось кротким. Тусклые и серые, как шифер, маленькие глазки казались сделанными из камня.