Озеро Туманов

— Думаю, двенадцать миль я одолею, — сказал сир де Лассайе. — Клянусь рогами… кх! кх!.. они не увидят, что их господин может испытывать боль. Вам должно быть хорошо известно, сир, что если мужланы хотя бы раз увидят, как их господин испытывает боль, они уже больше никогда не избавятся от желания увидеть это вновь. Так и происходят все мятежи подлого люда, а этого следует избегать и при том любыми средствами.

Глава четвертая ЗАМОК ЛАССАЙЕ

Замок Лассайе представлял собой странное сооружение. Одна его стена была высокой, с двумя массивными круглыми башнями, сильно выдающимися вперед. Две другие стены выглядели не столь внушительно: они были гораздо ниже, и только у одной наверху имелся ход для лучников. Четвертой же стены не осталось вовсе. Груды беспорядочно наваленных камней обозначали место, где она некогда находилась. Сквозь камни проросла трава, и по всему было видно, что восстанавливать упавшую стену сир де Лассайе в ближайшее время не намерен. Отчасти с этой стороны замок был защищен десятком построек, преимущественно хозяйственного назначения. Они и служили преградой между внешним миром и внутренним двором собственно замка.

Ворота открывались в той стене, что сохранилась лучше других, и именно через них оба сеньора въехали в замок, сразу же оказавшись в обществе кудахчущих кур, солдат и слуг, шагающих с занятым видом то туда, то сюда, и лошади, которую вывели размяться.

Сир де Лассайе поймал за руку пробегавшего мимо мальчика:

— Гастон!

— Да, мой господин, — пропищал поваренок.

— Зови старшего брата, пусть он прислуживает моему гостю, пока тот остается в замке. Да торопись, мы оба устали.

Мальчик умчался.

Ив с интересом оглядывался по сторонам, а сир де Лассайе исподтишка наблюдал за ним.

— Что скажете, — заговорил Лассайе, — сильно ли мой замок отличается от вашего?

— Керморван не имеет обрушенных стен, — отозвался Ив. — К тому же, сдается мне, Керморван старше. Но существенных различий я не замечаю, сир.

Сир де Лассайе был, казалось, доволен таким ответом. Он устроил гостя наилучшим образом, в небольшой светлой комнате на втором этаже главной башни, которая была квадратной в сечении и выглядела гораздо древнее, чем все прочие сооружения Лассайе.

Слугу, который прибежал прямо из курятника и имел в волосах множество крошечных белых перьев, звали также Гастоном.

Молодой сеньор сказал ему:

— Если ты не поймешь, что я говорю, то не бойся переспрашивать, потому что я родом не из здешних краев, а из Бретани, и некоторые слова выговариваю не так, как тебе привычно.

Гастон недоуменно моргнул, поскольку то была самая длинная речь из всех, что когда-либо обращали к нему господа.

Ив уточнил:

— Ты понял, что я тебе сказал?

Гастон вынул из волос одно белое перышко, дунул на него, проследил за тем, как оно летит, и убежал.

Ив лично проследил за тем, как разместили Единорога, а затем воспользовался предложением сира де Лассайе и сменил одежду на свежую, нарочно для него вытащенную из сундуков и оттого какую-то на удивление плоскую: казалось, платью вовсе неохота ни с того ни с сего становиться вдруг округлым и повторять очертания человеческой фигуры.

На ужин подавали хорошо пропеченных куропаток. Ив наслаждался каждым мгновением трапезы, и это продолжалось до тех самых пор, пока в зале не появилось еще одно действующее лицо — дама.

Сир Ив был так ошеломлен, что в первое мгновение продолжал жевать и даже не сообразил приветствовать даму. Впрочем, следует отдать должное сиру де Лассайе: он также не поспешил выказывать учтивость, а вместо того отвернулся и преспокойно откусил от свежайшего хлеба, испеченного по случаю его возвращения.

Дама, точнее, молодая девушка, оказалась исключительно милой наружности: светленькие волосы обрамляли овальное личико, серовато-голубоватые глаза смотрели ясно и с легким любопытством, а губы улыбались. На ней было серое платье из хорошей ткани.

— Это Женевьева, — сообщил сир де Лассайе с набитым ртом. — Моя крестница. Она опять опоздала к трапезе, хотя сигнал подали уже давно. Следовало бы лишить ее ужина.

Женевьева поцеловала сиру де Лассайе руку и уселась рядом с ним, сразу же выхватив из его тарелки кусочек мяса.

Сир Ив смотрел на нее во все глаза.

— Женевьева, перед тобой — сир Ив де Керморван из Бретани, — представил сир де Лассайе. — Победитель Рубинового турнира.

Девушка так и ахнула:

— Стало быть, то ценное ожерелье теперь у вас?

— Да, — ответил Ив. — Оно очень красиво. Но главная его ценность, как мне представляется, заключена не в нем самом, а в его истории. Вы ведь слышали о невинном младенце, которого нашли в гнезде?

Женевьева сморщила очаровательный носик:

— Ах, сир, но как вы можете верить подобным глупым сказкам? Наверняка графиня Годиерна все это сочинила, а ожерелье притащили ей какие-нибудь генуэзские мародеры…

— Если бы это было так, — сказал сир Ив, — то она не стала бы учинять турнир.

Женевьева широко раскрыла глаза.