Ожерелье

Все это было похоже на общежитие колледжа, за исключением униформы и того факта, что большинство мужчин были старше студенческого возраста. Сьюзен смутилась, потому что ей в голову пришел вопрос: как часто эти мужчины видели живую женщину? Не то чтобы она считала себя горячей штучкой или что-то в этом роде, но все же. Она украдкой заглядывала в глаза мужчин, мимо которых проходила, и думала о том, сколько из них были бы готовы причинить ей боль, будь у них такая возможность.

Они дошли до очередной внушительной металлической двери и подождали двоих сопровождающих, которые могли ее открыть.

— Хорошо, — сказала Пэм, — вот мы и подходим к блоку смертников.

Двое полицейских, один из которых был мускулистым парнем, выглядевшим так, словно проводил все свое свободное время в спортзале, а другой — высоким и жилистым, открыли дверь и закрыли ее за собой. Сьюзен сразу почувствовала какой-то неприятный запах, а затем поняла, что пахнет человеческим дерьмом.

Они завернули за угол и подошли к блоку смертников. Так вот где Курт Янсен провел свои последние двадцать лет, подумала Сьюзен.

Словно прочитав ее мысли, Пэм остановилась напротив первой камеры:

— Это камера Янсена. Или, точнее, это была камера Янсена.

Сьюзен посмотрела сквозь металлические прутья на крошечную комнатку три на два.

У задней стены стояла узкая кровать с тонким одеялом. Один угол занимал металлический унитаз без сиденья. На полу у кровати лежали две книги: биография Теда Уильямса, который, как помнила Сьюзен, играл за бостонский «Ред Сокс», и книга под названием «Ты можешь обрести рай на земле».

Должно быть, это какая-то книга по самопомощи, подумала Сьюзен. Но что с того? Без сомнения, убийцы и насильники тоже читают книги по самопомощи. Это ничего не значит.

— Вы достаточно насмотрелись? — спросила Пэм.

Сьюзен кивнула. Она посмотрела на Роберта, молча стоявшего рядом с ней. Его взгляд был таким мягким. Ей просто хотелось заплакать в его объятиях.

Они направились дальше по отсеку смертников. По обе стороны от них заключенные оторвались от своих книг, отжиманий и одиночных шахматных партий. С угрюмыми лицами они наблюдали за проходящими мимо посетителями.

— Итак, после того как заключенный съест свой последний ужин — Курт Янсен, кстати, попросил бифштекс на косточке и шоколадное мороженое, что было еще от него ожидать, — ему предстоит встреча со священником, если он захочет… — вещала Пэм.

Справа от них пожилой заключенный с отсутствующими передними зубами подошел к решетке своей камеры и посмотрел прямо на Сьюзен:

— Привет, милая. Курт говорит, что у твоей дочери была очень тугая киска!

Эти слова послужили для остальных своеобразным сигналом. Заключенные начали улюлюкать и кричать.

— О да!

— Засунь свой член туда, детка!

— Трахни меня, милая, пососи мой член!

Мускулистый офицер крикнул:

— Вам всем лучше заткнуться прямо сейчас, или вы отправитесь в карцер!

Заключенные заорали еще громче.

— Тебе я тоже присуну, ублюдок!

— Да я тебя на куски порежу, мудила!

Сьюзен, Пэм и Роберт ускорили шаг. Молча. По сжатым челюстям полицейских было понятно, что, дай им волю, они вошли бы в камеры и хорошенько отделали парочку преступников, но вместо этого им надо было сопровождать трех посетителей.

Как раз перед тем, как они смогли пройти в соседний коридор и выйти наконец из блока смертников, в последней камере молодой заключенный в очках с толстыми стеклами в черной оправе бросился вперед к своей решетке. Когда Сьюзен повернулась к нему, он обнажил зубы и плюнул в нее. Она почувствовала слюну на тыльной стороне ладони и закричала.

Пока она лихорадочно вытирала руку о пальто, все остальные заключенные смеялись и выкрикивали оскорбления. Высокий, жилистый офицер огрызнулся на молодого заключенного:

— Ты только что отсидел пять месяцев в карцере, придурок!

Но заключенный кричал Сьюзен:

— Пошла ты, Курт этого не делал! Он невиновен!

— Давайте, идем, — сказала Пэм, и они убрались оттуда к чертовой матери.

Глава сороковая. Суббота, 4 декабря, наши дни

Они шли по соседнему коридору, такому же цементному туннелю без окон, выкрашенному в тускло-зеленый цвет, а в ушах все еще стояли крики заключенных.

— Простите за это. Местные всегда становятся более беспокойными в день казни, — извинилась Пэм.

— С тем человеком, который в вас плюнул, мы разберемся позже, — добавил мускулистый офицер.

— Все в порядке, — сказала Сьюзен только потому, что ей надо было что-то сказать.

— Надеюсь, когда мы пойдем обратно, нам не придется возвращаться этой же дорогой, — произнес Роберт.

— Нет, мы выйдем по-другому, просто это займет немного больше времени, — ответила Пэм.

— Жаль, что мы не пошли так изначально, — сказал Роберт.

— Наверное, вы правы, — весело прощебетала Пэм. — Век живи, век учись!

Боже, какая же она идиотка, подумала Сьюзен.