Ожерелье Атона

Приблизившись к тому месту, откуда на Ирочку обрушился кусок скалы, Лика, закусив губу, принялась толкать соседний камень. Он поддался только через две минуты и с грохотом покатился вниз.

– И что это доказывает? – скептически поинтересовался Паша.

– Массу моментов. Во-первых, это могла сделать женщина. То есть Галина, которую ты сам заметил в этом проеме. Во-вторых, для того чтобы спихнуть камень, надо как следует поднапрячься. Сам он не свалится, это совершенно точно. Ты ведь тоже толкал камни. Падали они от легких прикосновений?

– Не падали, мисс Марпл. Вы уже осмотрели место происшествия? Платочка с монограммой не нашли? Поехали спать!

«Пусть издевается как угодно, – подумала Лика, устраиваясь поудобнее на белом сиденье автомобиля. – Главное – чтобы морали не читал…»

Ирочка поставила на тумбочку пустую тарелку. Тимофей Афанасьевич сорвался с кресла, перенес ее на столик и заботливо спросил:

– Еще салата? Или хотите пирожных? А может, чаю?

– Мне кажется, я больше не в состоянии съесть ни кусочка. – Ирочка улыбнулась, и щеку под повязкой дернуло от боли.

– Болит? – догадался профессор и в сотый, наверное, раз за вечер уточнил: – А ручка ваша как?

Скованная гипсом рука не болела совершенно. Хотя время действия уколов, сделанных французским врачом – и там, в пустыне, и чуть позже в больнице, – уже должно было закончиться. Боли Ирочка не чувствовала, даже когда врач составлял поврежденные кости. Но как же она испугалась, когда, подняв глаза после пронзительного крика, увидела падающий камень…

– Вы уверены, что не хотите кушать? – не унимался профессор. – Вам надо набираться сил. Ведь через два дня мы поедем в Луксор, и там нам предстоит осмотреть много чудесных памятников – Храм Хатшепсут и Карнакский храм, Долину царей, колоссы Мемнона.

– Я не голодна, – повторила Ирочка. – И благодаря вашей заботе отлично себя чувствую. Спасибо за хлопоты с ужином.

– Да сколько тех хлопот. – Тимофей Афанасьевич поставил свой бокал на столик, выкатил его за дверь номера и сразу же вернулся. – Я до сих пор не могу себе простить, что так непозволительно рассердился.

– Профессор, вы ревновали?

Он горестно развел руками:

– Увы, да! Этот мужчина рядом с вами, он был так молод, и вы охотно с ним общались. Наверное, у парня нет тех проблем, которые есть у меня. Я решил вам не мешать, насладиться закатом солнца, и вот… Вы бы не расшиблись, будь я рядом!

– Пустяки. Гипс через месяц снимут, и все будет в порядке, – заверила Ирочка и задала тот вопрос, который ее мучил с тех пор, как она пришла в себя после обморока. – Тимофей Афанасьевич, а вы успели добраться до плато, которое располагалось у той самой скалы, откуда откололся камень?

– Успел. Оттуда открывался чудный вид. Жаль только, что шумели французы. А японцы постоянно просили посторониться, так как я все время попадал в объективы их кинокамер.

– Скажите, а рядом с тем самым камнем… вы видели кого-нибудь из русских?

Тимофей Афанасьевич наморщил лоб. Конечно, то тут, то там сновали туристы, но вот чтобы конкретно кого-то запомнить… Нет, решительно никого.

Потом его озарило:

– А почему вас это интересует? Ирочка! Побойтесь бога! Вы что, считаете, это я столкнул на вас камень?

– Нет, конечно, нет! Он откололся случайно.

– Ирочка, вы… вы слишком хорошего мнения о моем темпераменте… Да, я помню – сначала вы говорили о том, что я решил засунуть парочку скорпионов под простыню приударившего за вами Виктора Попова. А теперь ваши предположения и вовсе перешли все границы приличия! Спокойной ночи, голубушка!

Тимофей Афанасьевич обиженно поджал губы, встал с кресла и направился к выходу.

Приподнявшись на подушке, Ирочка закричала:

– Постойте! Вернитесь, пожалуйста! Я ничего такого не думала. Разумеется, камень откололся случайно. Простите, если обидела вас!

Профессор вернулся, присел на краешек кровати.

– Голубушка, успокойтесь, – мягко сказал он. – Это я, пожалуй, веду себя непозволительно резко. Вы устали, переволновались. Успокойтесь. Отдыхайте. Набирайтесь сил. Смотрите, какой забавный иероглиф нарисовал вам санитар на гипсе. Этот треугольник обозначает холм и букву «К», лев – «Л», перо – букву «Е», вот эта петелька…

– Вешаться, что ли?

– Нет, Ирочка, так египтяне обозначали «огонь» и букву «О», квадратик – комнату и букву «П»…

– Клеопатра?

– Вы не только красавица, Ирочка, вы еще и умница. На вашей ручке нарисован картуш самой Клеопатры! Отдыхайте. Если не возражаете, прогуляемся завтра утром? – поинтересовался Тимофей Афанасьевич, поднимаясь с постели. Немного поколебавшись, он осторожно коснулся губами Ириной щеки и покраснел. – Отдыхайте, набирайтесь сил. И спокойной вам ночи, голубушка.

Дождавшись, пока за профессором закроется дверь, Ирочка поднялась с постели и вышла на балкон. Распластавшаяся над морем черничная ночь ее окончательно успокоила.

– Никто ни о чем не догадывается, – прошептала она, опускаясь на плетеный стул. – Не догадывается и не подозревает. Я обязательно найду способ украсть ожерелье Атона из номера Вадима и Светы!