Ожерелье Атона

Все в целости и сохранности.

Кроме той самой связки…

– Может, она еще найдется, – прошептала Ирочка. – Может, я просто выронила ее в номере. А еще надо посмотреть возле того места, где я планировала спрятать ожерелье…

Как страшно… Алина Гордиенко, втянув голову в плечи, вяло ковырялась в тарелке с салатом и вела мысленный разговор с Кириллом Панкратовым. Сейчас он вернется в ресторан и скажет: «Ты плохо выполняешь условия контракта. Я позвонил Филиппу Марковичу, он в ярости. Говорит, что пересмотрит условия договора. Ты родишь Пригориным ребенка, но денег не получишь. В горах была стрессовая ситуация, и еще неизвестно, как это отразится на беременности». А она… Она ему возразит: «Кирилл, а кто предложил мне поехать на эту экскурсию? Кто говорил, что надо отвлечься от грустных мыслей, хотя бы ненадолго сменить обстановку? Ты! И поэтому с твоей стороны просто непорядочно звонить Филиппу Марковичу и меня закладывать. Я ни в чем не виновата!» И еще, разумеется, надо рассказать ему про Родьку. Ну не каменное же у него сердце. Должен понять!

Но когда Кирилл вернулся за столик, то сказал совсем не те слова, к которым мысленно приготовилась Алина. Он заговорщицки подмигнул и положил на столик две бумажки.

– Это квитанции. Скоро мы с тобой поедем в Луксор. Кредит у нас неограниченный, так что будем им пользоваться на полную катушку, – рассуждал Кирилл, с аппетитом уминая ароматное мясо. – Конечно, с горами мы немного погорячились. Но мы же не знали, правда? А насчет Луксора я все выяснил. Автобус комфортабельный, ехать всего четыре часа. Ахмет уверяет, что ни разу во время этих поездок с туристами ничего не случалось. Правда, он рассказал, что много лет назад террористы расстреляли туристов прямо в каком-то храме. Но это же сто лет назад было! Эй, ты что, плачешь, что ли?

Кирилл отложил приборы, вытащил из кармана носовой платок и протянул его Алине.

– Возьми. Я тебя чем-то обидел? Успокойся, милая…

– Кирилл, пока тебя не было, я такого себе напридумывала, – задыхаясь от слез, пробормотала Алина. – Я решила, что ты пошел звонить Филиппу Марковичу. И что он денег мне не заплатит…

Слова текли сами собой, как будто прорвало плотину и долго сдерживаемый поток воды вырвался на свободу. Она рассказывала обо всем. Как ее обидел тот человек, как любила мужа, как сердце заходится от боли за сына и как пришлось решиться на такое, ведь по-другому совсем нельзя было много денег заработать, а нужно, сынишка маленький, а сердечко у него больное, совсем больное…

Кирилл пододвинул к ней стул, обнял, гладил по голове. Так приятно было чувствовать его пальцы, ерошащие ежик волос, движения руки успокаивали, слезы высохли, хотелось сидеть так, обнявшись, долго-долго.

– Успокойся, милая, – повторял Кирилл. – Я очень хорошо тебя понимаю. И не осуждаю. Перед близкими у каждого нормального человека есть ответственность. Ты сильная женщина. Самоотверженная.

Потом он положил ладонь ей на живот и сказал те слова, от которых у Алины вдруг заныло сердце.

– Как там наш малыш?..

Если хотя бы на пару минут запрокинуть голову вверх, подставив лицо накрывшей Хургаду ночи, можно заметить, как пикируют вниз звезды. И начать загадывать желание. И бросить это занятие. Так как легкий гул снижающегося самолета разочарует: это лишь вспышки огней, а все звезды крепко-накрепко схвачены небесами.

Но у встретившихся на берегу моря мужчины и женщины не было времени любоваться ночными красотами. Они разговаривали.

– Может, лучше подкараулить Вадима в Москве? Здесь становится слишком много любопытных глаз.

– Но ведь ты же сама хотела, чтобы это выглядело как несчастный случай.

– Мне кажется, во время экскурсий это делать уже опасно.

– Что ты предлагаешь?

– В номере. Надо убить его в номере. Постарайся не оставить следов – и никто ничего не узнает.

– Как скажешь, любовь моя.

– Значит, завтра ночью. Дальше откладывать смысла нет.

– Хорошо.

Они попрощались и разошлись в разные стороны. Конечно, можно было бы без проблем переговорить в номере или ресторане, однако только ночной пустынный берег не оставляет любопытным ушам ни единого шанса.

«Хорошо, что мы вернулись не вместе, – подумала женщина, узнав в приближающихся фигурах Лику и Пашу».

Она нырнула за пальму, дождалась, когда стихнут шаги, и вошла в небольшой холл корпуса.

Желтое пятно лампы равнодушно скользнуло по тонкому белому шраму на загорелой женской щиколотке…

Глава восьмая

– Все еще дуешься?

Света наморщила носик и, не ответив, демонстративно отвернулась.

Надутые губки, сдвинутые ниточки бровей, едва заметная, как прочерченная иглой, морщинка на гладком лбу.

Даже от обиженной супруги просто глаз не отвести.

Почувствовав взгляд Вадима, Света хмыкнула, опустила шезлонг, развернула журнал.

Тонкая узкая спина, выступающие позвонки, и – самое любимое – две ямки над трусиками, чуть ниже талии, там, где начинаются холмики ягодиц. В этих ямках было столько трогательного и детского, что от нежности становилось трудно дышать.