Ожерелье для дьявола

Понго воссоединился с Жилем так же естественно и просто, как воды реки воссоединяются с морем. Он вновь взял на себя обязанности слуги и телохранителя, и никакие перемены в образе жизни не отражались на его бесстрастном лице. Если индеец, повсюду сопровождавший Жиля, и вызывал живое любопытство присутствующих, то сам Понго не проявлял никакого любопытства ни к городам, ни к улицам, ни к обычаям Франции.

Это было свойственно его расе — оставаться невозмутимым как в радости, так и в страданиях.

Для самого же юного хозяина это событие стало поистине освобождением, поскольку, когда Жиль после трагедии в Тресессоне прибыл в полк, расквартированный в Понтиви, он очутился в ситуации, далекой от той, которую он ожидал найти. Будучи лейтенантом «на очереди», он надеялся, что его представление полковнику шевалье де Куаньи будет простой формальностью, а оказалось, что он уже был включен в состав полка по причине печальных последствий дуэли, которая накануне его приезда столкнула двух офицеров, в результате чего один оказался в госпитале, а другой — на кладбище.

— Вы прибыли очень кстати, — заявил шевалье де Куаньи, с интересом разглядывая американского бойца. — Наконец-то мне прислали кое-что получше, чем придворный цветочек, который более всего интересуется блеском сапог и белизной манжет. Вас стоит зачислить в мой полк. Предупреждаю, вам придется страдать. Кстати, вы умеете играть в шахматы?

— Немного, — ответил Жиль, давно уже приобщенный к тонкостям этой благородной игры заботами своего крестного аббата де Талюэ.

— Отлично, по крайней мере, у нас будут приятные вечера, поскольку здесь, если бы не это развлечение, можно умереть от скуки. Вас определили на квартиру к вдове Жан, на площади Мартрей. Там жил ваш несчастный предшественник.

И Жилю, как он ни рвался в Париж, чтобы там искать следы своей любимой, рыжеволосой Жюдит де Сен-Мелэн, исчезнувшей при таких странных обстоятельствах, пришлось облачиться в новенькую, красно-зеленую форму, надеть медную каску, украшенную мехом пантеры, и больше года исправно нести службу без всяких развлечений, кроме полковых маневров, верховых прогулок на Мерлине по берегам Блаве, реки его детства, которая однажды вечером принесла Жюдит, полностью перевернувшую его жизнь, а также редких писем из Америки от Акселя де Ферсена и Тима Токера да шахматных партий с полковником.

Впрочем, он лишился этого последнего развлечения, когда под осень шевалье де Куаньи сменил маркиз де Жокур, прибывший из Женевы и не любивший шахматы.

Но тут высадившийся в Бресте Ферсен обрушился как снег на голову и развеял скуку бретонского гарнизона. Швед привез письмо Рошамбо, в котором генерал выражал желание видеть своего бывшего секретаря в Версале вместе со всеми участниками экспедиционного корпуса. Жиль, получив отпуск, возбужденный от радости, вскочил на Мерлина уже не для очередной ностальгической прогулки в поисках тени, пропавшей на берегах Блаве, но чтобы наконец отправиться в столицу, где вставало солнце надежды, и почему-то лучи его больше походили на яркую женскую шевелюру, чем на блеск и сияние королевского двора.

Дневной свет стал серым. Красный отблеск заходящего солнца плавился в вечерних тенях, смешивающихся с туманом от пруда. Обманутый неподвижностью всадников, барсук выполз из своей норы прямо под копытами Мерлина. Конь вздрогнул, заржал и встал на дыбы, прервав мечтания своего хозяина.

— Спокойно, друг мой, — ласково проговорил молодой человек, поглаживая длинную шелковистую шею коня. — Еще немного, прошу тебя.

Но чары развеялись. Жан де Баз поравнял своего коня с конем своего друга.

— Скоро стемнеет. Нельзя будет различить даже башен. На что ты надеешься?

Устремив глаза на огромную центральную башню, к которой подходил двойной подъемный мост, Жиль пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, на чудо. Когда мы приближались к этому замку, то мне казалось, что-то произойдет… что он сам меня признает, что он откроется мне, сам протянет мне свой ключ.

Звонкий смех гасконца отозвался эхом в глубине леса, заставив вспорхнуть испуганную утку.

— Ключ… я знаю лишь один ключ, и ты найдешь его всегда. Имя этому ключу — деньги.

Деньги открывают все двери, даже двери сердца.

Стань обладателем такого ключа, и это старое жилище откроется перед тобой, подобно влюбленной женщине.

Светлые глаза шевалье обратились к лицу гасконского барона, чей взгляд блистал во мгле дьявольским блеском. Но бывший ученик ваннского коллежа Святого Ива давно уже потерял тот суеверный страх перед нечистым, который так заботливо воспитывали в нем в его юные годы.

Хотя, как и сам он. Баз принадлежал к драгунам королевы, их дружба не зародилась в полку по той простой причине, что гасконец в нем попросту не бывал.