Ожерелье и тыква-горлянка

Узкий переулок за «Зимородком» был со­вершенно пуст. Обеденная суета миновала, слуги отдыхали, а торговцы с товарами долж­ны были появиться ближе к ужину. Судья спешился около задних ворот и заглянул в неопрятный двор. Раздвижные двери покоев Лана были заперты, из кухни не доносилось ни звука. В комнате судьи на втором этаже ставни были закрыты, но окно внизу остава­лось приоткрытым. Кто-то вновь заиграл ту самую мелодию, которую судья слышал в ночь по приезде. Внезапно он вспомнил, что эта мелодия была модной в столице много лет назад. Понаблюдав еще некоторое время за обстановкой, судья решил, что для его це­лей сейчас больше всего подойдет старый гос­тиничный склад. Прихватив меч и костыли под мышку, он проскользнул в полуоткрытые двери.

Помещение склада не показалось судье слишком уютным. Паутина свисала с обвет­шалых стропил, неприятно пахло плесенью. Ломаные столы и стулья громоздились у зад­ней стены, но пол был чисто выметен. При­смотревшись, судья обнаружил за грудой старой мебели несколько мешков, привален­ных к стене.

Он отодвинул старый колченогий столик и потыкал в мешки мечом. В них оказалась ри­совая мука. Судья решил, что мешки вполне заменят ему постель на ближайшие час-два. Ослик же наверняка вернется туда, откуда его привели. Поставив костыли у стены, ря­дом с единственным зарешеченным окошком, судья разложил мешки поудобнее и улегся на них у стены. Заложив руки за голову, он вновь перебрал в уме последние события.

Письмо господина Хао к Лаву его вооду­шевило. Оно свидетельствовало о том, что дворцовые заговорщики все еще не заполу­чили ожерелья. Таким образом, судья мог отбросить одну из версий — ту, согласно ко­торой придворные или господин Хао пере­хватили Тай Мина после кражи и купили ожерелье непосредственно у него. Эта теория была основана на том, что таинственный Хао не встретился с Ланом на следующий день. Теперь стало совершенно ясно, что господина Хао что-то задержало, как он и объяснил это в своем письме, и что он намеревается завер­шить сделку сегодня вечером в помещении шелковых складов. Это прекрасно, ибо арест Хао вынудит дворцовых заговорщиков зата­иться и поразмыслить о происшедшем. Тем самым у судьи появится возможность пере­вести дыхание и сосредоточиться на поисках ожерелья. Долгое утро, проведенное на реке сделало свое дело: к судье подступала дре­мота, глаза сами собой закрылись.

Сон судьи Ди был беспокоен. Мерещи­лось, возникая из пустоты, искаженное лицо бородатого главаря, бандит завораживающе вращал своим единственным глазом. Нет, это мертвый счетовод наклонился над спящим судьей — лицо зеленое, распухшее, глаза вылезли из орбит, искалеченные руки тянут­ся к горлу. Судья хочет подняться, но тело его словно налилось свинцом и стало совер­шенно неподвижным, воздуха не хватало, ка­залось, что он вот-вот задохнется. В этот мо­мент покойный Тай Мин вдруг превратился в женщину, одетую в испачканное синее пла­тье. Длинные спутанные волосы свешивались на лицо, видны были только посиневшие гу­бы да вываливавшийся изо рта язык...

С криком ужаса судья проснулся. Покры­тый испариной, он встал со своего импрови­зированного ложа и принялся расхаживать среди старой рухляди, пытаясь отогнать страшные видения. Наткнувшись на какие-то пыльные мешки, по-видимому с мукой, судья выругался. Затем отряхнул платье и снова растянулся у стены. Через некоторое время судья Ди заснул глубоким сном — на этот раз без сновидений.

Глава тринадцатая

Судья проснулся от неприятного жжения под воротником и вздрогнул, заметив, что за решеткой окна уже темно. Он вскочил, подбежал к окну и с облегчением услышал, что повара на кухне все еще рубят мясо и громко распевают. Заказов от постояльцев еще не выкрикивали, а значит, до ужина было далеко. Почесав пылавшую шею, су­дья обнаружил под воротником множество муравьев, их было полно и в бороде, и в бакенбардах, и на одежде. Раздраженный, он изо всех сил стряхивал крошечных насе­комых.

В покоях Лана зажегся свет. Створка две­рей приоткрылась, но голосов не было слыш­но. Два разносчика овощей проследовали че­рез сад прямо на кухню. Судья подождал, пока они уйдут, опорожнив корзины, затем потихоньку выскользнул из сарая и подошел к воротам в садовой ограде. Как ни странно, старый ослик все еще стоял у стены, тычась мордой в рассыпанный мусор. Судья поспе­шил назад на склад, забрал костыли и, чув­ствуя себя в полной безопасности, поехал к причалу.

Разношерстная публика толпилась в свете коптивших масляных фонарей, висевших над рядами рыбного рынка, раздавались пронзи­тельные голоса. Судья вынужден был оста­новиться, когда на его пути перевернулась тележка. Зеваки бросились помогать торгов­цу собирать рассыпавшиеся дыни. Какой-то человек в ветхой одежонке схватил осла за поводья.

— Я помогу вам проехать, Наставник Тыква! — весело крикнул он и начал про­бираться сквозь толпу. В этот момент судья услышал позади себя шепот:

— Они ищут его, но он исчез...