Ожерелье и тыква-горлянка

Прелестное лицо принцессы всплыло у него в памяти. Третья принцесса, любимая дочь Императора, окруженная множеством придворных дам и служанок, находящаяся под бдительным оком Главного Евнуха и его гигантов-часовых... и при этом совер­шенно одна, с единственной приближенной дамой, которой она может доверять. Импе­ратор исполняет каждое желание принцес­сы, он даже совершил нечто невиданное до­селе в истории — наделил свою дочь пра­вом назначать императорского прокурора! Столь могущественная и в то же время столь одинокая и несчастная молодая жен­щина! Судья вспомнил ее большие печаль­ные глаза...

Она дала ему понять, что ожерелье было украдено для того, чтобы лишить ее благо­склонности Императора. Но истинная при­чина была не в этом. Император известен как мудрый, снисходительный человек, спо­собный трезво судить о вещах, и утрата оже­релья вряд ли грозит принцессе чем-то боль­шим, чем суровый выговор. И тем не менее она сказала напоследок, что от судьи зави­сит ее счастье!

Судья с горечью думал о том, что из-за своей самоуверенности он сделал несколько серьезных ошибок. Его теория, согласно ко­торой покойный счетовод собирался присо­единиться к хозяйке, оказалась совершенно неверной. На что же тогда надеялся этот юноша, когда отправился ночью за ожере­льем?

Внезапно судья остановился. Улыбка мед­ленно озарила его нахмуренное лицо. По­глаживая бакенбарды, судья подумал, что он все же имеет возможность предпринять кое-какие действия, не раскрывая своего ин­когнито.

Он быстро развязал свой дорожный мешок и осмотрел его содержимое. Обнаружив на дне простую одежду из черного шелка с чер­ным же шарфом, судья обрадовался. Это как раз то, что нужно! Скинув коричневое до­рожное платье, он улегся на кровать. Нужно было поспать хотя бы парочку часов, но в усталом мозгу копошилось слишком много мыслей. Повертевшись какое-то время с боку на бок, судья наконец задремал.

Глава пятнадцатая

Когда судья Ди проснулся, город уже за­тих. Время, похоже, приближалось к полу­ночи. Небо кое-где затянуло облаками, по­рывами дул ветер, но дождя, по-видимому, не предвиделось. Быстро осмотрев запущен­ный сад, судья убедился, что там никого нет. Люди Сю, должно быть, дежурили в зале или у парадного входа в гостиницу.

Судья облачился в широкие штаны из тонкого черного шелка и длинный черный халат. Он хотел было вшить драгоценную желтую бумажку под воротник, но раз­думал. Если он провалится, то пользы от удостоверения все равно не будет, ибо его найдут на мертвом теле. На этот раз на карту поставлено все. После всех блужда­ний в потемках и сражений с ускользавши­ми тенями у него наконец созрел ясный, четкий план!

Тихонько напевая, судья перепоясался ко­жаным ремнем. Затем крест-накрест обвязал вокруг своего могучего торса длинный чер­ный шарф и засунул под него меч на спи­не, так что рукоять оказалась под правым плечом. Рана его, похоже, начала заживать. Судья залепил ее черным пластырем и надел на голову черную шапочку.

В коридоре стояла тишина. Подойдя к лестнице, судья наступил на скрипучую по­ловицу и замер в испуге. Прислушался, но снизу не доносилось ни звука.

Судья спустился, стараясь держаться ближе к стене. В зале никого не было, но он слышал, как гвардейцы беседуют на га­лерее. Вспомнив, что прошлой ночью гос­подин Вэй направился за конюхом через маленькую заднюю дверь, судья зашел за резную ширму. Он отодвинул задвижку я очутился в хорошо знакомом ему саду. Выйдя из ворот, судья прошел переулком к улице, шедшей параллельно главной.

В дневное время здесь царило оживление, бойко шла торговля, но сейчас лавки были закрыты, улица опустела. Судья пожалел, что у него нет с собой фонаря, — облака скрыли бледную луну, значит, на причале будет абсолютно темно.

Внезапно откуда-то сбоку донеслись хрип­лые голоса. Судья быстро осмотрелся, ища, куда бы скрыться, но ночной патруль, завер­нув за угол, уже увидел его и окликнул. Старший поднял фонарь.

— А-а, доктор Лян! Поздно же вы раз­гуливаете, доктор! Чем мы можем вам по­мочь?

— Меня вызвали на трудные роды, где-то около рынка.

— Ну, в этом деле мы вам не помощники, доктор! — сказал гвардеец. Его спутники захохотали.

— Не могли бы вы оказать мне услугу — одолжить фонарь?

— Пожалуйста! — Гвардейцы зашагали дальше.

Судья Ди задул фонарь — позже он пона­добится гораздо больше, чем сейчас. Прибли­жаясь к причалу, он несколько раз обернул­ся: у него возникло неприятное ощущение, что кто-то следит за ним. Окна всех домов, однако, были закрыты ставнями, пустынно было и в промежутках между домами.

Восточная кромка причала тонула в сером тумане. Ориентируясь по фонарям, горев­шим на реке, судья достиг края воды. Вгля­дываясь в ряды пришвартованных лодок, он попытался определить, которая из них при­надлежит Папоротнику. Все лодки в темно­те казались похожими одна на другую.

— Пятая слева, — раздался тихий голос за спиной у судьи.

Он резко обернулся и увидел тоненькую фигурку в черном.

— Так это вы! Зачем вы преследуете меня?