Ожерелье императрицы

Если бы не дорогая отделка, то наш вагон вполне можно было бы сравнить с грузовым. Ну вы видели: просто пустое пространство, которое можно загрузить чем угодно. Этот загрузили полутора дюжинами двухместных диванов. В концах находились дамская и мужская комнаты и туалетные кабинки. Еще чуть-чуть места отводилось буфету, в котором единственным привлекательным предметом была его стойка из красного дерева, а уж никак не то, что в нем продавали. Ассортимент ничуть не отличался от тех корзинок со снедью, что предлагались на вокзале. Правда, можно было все те же корзинки да еще с горячими блюдами заказать на ближайшей станции, но мы предпочли сытно перекусить перед дорогой, а кофе и в этом буфете варили неплохой. Так что обедать нужды не было, хотя обе подаренные нам коробки конфет мы все-таки съели.

Диваны оказались вполне широкими, и мы уселись напротив друг друга все впятером: мужчины втроем – мы с маменькой напротив.

Разговор крутился вокруг железных дорог. Маменька расспрашивала про Транссибирский экспресс, мужчины интересовались у нее, каковы дороги по ту сторону Атлантики.

Петя достал один из своих блокнотов, их у него было всегда два: один небольшой и недорогой, из которого и листы вырывать было не жалко, второй – пухлый, в хорошем кожаном переплете. Так вот он достал второй и принялся делать в нем пометки.

– Петр Александрович, что это вы такое вычеркиваете и подчеркиваете, если не секрет? – спросила маменька.

– Не секрет. Я по дороге сюда наметил, что бы мне хотелось увидеть и сделать в Лондоне, а сейчас отмечаю: получилось у меня это или нет.

– А можно пример привести?

– Можно. Первыми строчками у меня были «Дом Шерлока Холмса» и «Лондонский смог». Ни того ни другого я не увидел, – вздохнул Петя.

– Не знаю, стоит ли первый пункт, чтобы расстраиваться, но второй уж точно не стоит, – прокомментировал дедушка. – Стояла прекрасная погода, и этому стоит только радоваться. А смог, он больше осенью и зимой случается. Это когда к дымам фабричных труб, поездов и пароходов добавляются дымы из миллионов каминных труб, а низкие облака не дают этим дымам подняться вверх, прижимают их к земле. Но надеюсь, у вас есть и такие пункты, которые удалось исполнить?

– Удалось, удалось. А еще удалось даже то, о чем и мечтать не мог. С самим сэром Артуром Конан Дойлем познакомился! Одно это чего стоит. Вот только дома мало кто поверит.

– Поверят. У вас же автограф есть.

– Эх, будто я не мог любого другого англичанина попросить надпись сделать.

Мы еще немного поговорили о Петиных планах и о том, что каждому из нас также не удалось всего, чего он намечал или просто желал. Потом Петин отец сказал:

– А знаете, чему я больше всего радуюсь, покидая эту страну, которая в целом произвела на меня весьма благоприятное впечатление? Тому, что можно будет расплачиваться, пусть и не рублями с копейками, а франками и сантимами, но не будет этой путаницы с шиллингами, пенсами, фунтами, гинеями…[38] И что тут еще в ходу?

– Флорины.

– Кроны.

– Пенни.

– Фартинги.

– Вот-вот! Из-за этого так легко попасть впросак.

Время до Дувра пролетело незаметно, а там мы, уже не заботясь о багаже, просто прошествовали с перрона на пристань и поднялись по трапу на двухтрубный пароход, который, конечно же, назывался очень пышно: «Герцогиня Йоркская». Я бы вот лично очень удивилась, если бы он носил имя Вальтера Скотта, Исаака Ньютона или другого известного британца не из королевской семьи, но вполне достойного, чтобы в его честь наименовать пароход.

Путь через Канал[39] занимал при хорошей погоде не более полутора часов, но с учетом времени, необходимого для посадки пассажиров и погрузки багажа, набегало несколько больше. Так что мы успели и осмотреть все, и просто посидеть в салоне, и подышать морским воздухом на палубе.

Качка была легкая, никто из нас ее и не замечал, но кое-кому приходилось несладко. К одному такому пассажиру, присевшему с выражением страдания на лице на скамью подле борта, подошла пожилая леди и, видимо, желая отвлечь его, спросила:

– Месье плывет из Дувра в Кале?

– Нет, – чуть раздраженно ответил страдающий от качки. – Я в обратном направлении, миссис.

Француженка, слегка недовольная такой необщительностью, отошла в сторонку и пробурчала себе под нос, но довольно громко:

– Странные эти англичане. Мы все плывем в Кале, а этот обратно.

Пришлось нам с Петей убежать от нее подальше, потому что смеяться в ее присутствии было бы неприличным.

– Ой! Петя, нам навстречу движется еще одно судно!

– По-моему, не одно. Если мне не изменяют глаза, то вон там, на горизонте, виднеется еще один дым.

– Если он станет приближаться – значит, судно плывет нам навстречу.

– Очень логично!

– А вы как думали! Я всегда логична! А вы с чего вдруг нахмурились?

– Да вон тот тип все время пялится на вас.

– Который?

– Тот, что ближе ко входу в трюм. На нем еще дурацкий котелок[40].

– Котелок вовсе не дурацкий, – задумчиво произнесла я. – А главное, пялится он не на меня.

– Тогда на кого? На меня, что ли?

– Петя, вы что, ревнуете меня?