Ожерелье королевы

— Признаюсь, я поверил бы, — заметил граф де Хага, — если бы господин де Калиостро сказал господину де Лаперузу: «Остерегайтесь неведомых островов». Он был бы тогда настороже, и это все же было бы для него шансом спастись.

— Уверяю вас, нет, граф. Но если бы он и поверил мне, то подумайте, как ужасно было бы для него такое открытие! Перед лицом опасностей несчастный, поверь он моему предсказанию, чувствовал бы при виде неведомых ему островов, которым суждено стать роковыми для него, приближение таинственной, угрожающей ему смерти и вместе с тем не имел бы возможности убежать от нее. Он выстрадал бы таким образом не одну, а тысячу смертей: ведь идти во мраке, имея своим спутником отчаяние, — значит вынести тысячу смертей. Подумайте же: надежда, которой я лишил бы его, — последнее утешение, не покидающее несчастного даже перед самым ножом, когда тот уже касается его, когда он ощущает острие лезвия и кровь его уже течет… Жизнь гаснет, а человек все еще надеется.

— Это правда, — тихо послышалось несколько голосов.

— Да, — заметил Кондорсе, — завеса, скрывающая от нас конец нашей жизни, — единственное действительное благодеяние, оказанное Богом человеку на земле.

— Как бы то ни было, — начал граф де Хага, — но, случись мне услышать от такого человека, как вы, предупреждение: «Остерегайтесь такого-то человека или такой-то вещи» — я посчитал бы это за хороший совет и поблагодарил бы советчика.

Калиостро тихо покачал головой, сопровождая этот жест грустной улыбкой.

— Право, господин де Калиостро, — продолжал граф де Хага, — предостерегите меня, и я буду вам очень благодарен.

— Вы желали бы, чтобы я сказал вам то, чего не захотел сказать господину Лаперузу?

— Да, желал бы.

Калиостро собирался уже заговорить, но тотчас остановился.

— О нет, — сказал он, — нет, господин граф.

— Умоляю вас.

Калиостро отвернул голову.

— Ни за что! — пробормотал он.

— Берегитесь, — заметил с улыбкой граф, — я могу в вас разувериться.

— Неверие лучше муки.

— Господин де Калиостро, — серьезным тоном произнес граф, — вы забываете об одном.

— О чем же именно? — почтительно спросил пророк.

— Что если есть люди, которые могут позволить себе оставаться в неведении относительно своей судьбы, то есть и другие, которым нужно было бы знать будущее, так как оно важно не для них одних, но для миллионов людей!

— Тогда, — сказал Калиостро, — приказание. Я не соглашусь говорить без него.

— Что вы хотите сказать?

— Пусть ваше величество приказывает, — сказал тихо Калиостро, — я буду повиноваться.

— Я вам повелеваю открыть мне мою судьбу, господин де Калиостро, — произнес король величественно и вместе с тем приветливо.

Между тем, так как граф де Хага позволил обращаться с собой как с королем и нарушил свое инкогнито, отдав это приказание, герцог де Ришелье поднялся и приблизился к нему с почтительным поклоном.

— Позвольте, ваше величество, принести вам мою признательность за честь, которую король Швеции оказал моему дому, — сказал он. — Пусть ваше величество соблаговолит занять почетное место. С этой минуты оно может принадлежать только вам.

— Нет, останемся на своих местах, господин маршал, и постараемся не проронить ни одного слова из того, что будет говорить господин граф де Калиостро.

— Королям не говорят правды, ваше величество.

— Ба, я не у себя в королевстве. Садитесь на свое прежнее место, господин герцог. Говорите, господин де Калиостро, убедительно прошу вас об этом.

Калиостро взглянул на свой бокал: со дна его поднимались на поверхность пузырьки, как в шампанском. Казалось, под влиянием магнетического взгляда прорицателя вода начинает бурлить.

— Скажите мне, что вы желаете знать, ваше величество, — начал Калиостро, — я готов отвечать вам.

— Откройте мне, какой смертью я умру?

— От выстрела, ваше величество.

Чело Густава прояснилось.

— А, в сражении! — сказал он. — Смертью солдата. Благодарю вас, господин де Калиостро, тысячу раз благодарю! О, я предвижу сражения, а Густав Адольф и Карл XII показали мне, как должен умирать шведский король.

Калиостро молча опустил голову.

Граф де Хага нахмурил брови.

— О-о, — сказал он, — разве этот выстрел будет произведен не в сражении?

— Нет, ваше величество.

— Во время бунта? Да, это также возможно.

— Нет, не во время бунта.

— Так где же?

— На балу, ваше величество.

Король погрузился в раздумье.

Калиостро, который говорил стоя, опустился на свое место и закрыл лицо руками.

Все, кто окружал прорицателя и того, кому было сказано пророчество, побледнев, хранили молчание.

Господин де Кондорсе взял бокал воды, в котором Калиостро прочел свое зловещее предсказание, приподнял его за ножку, поднес к глазам и внимательно осмотрел его сверкавшую грань и таинственное содержимое.

Его умный взгляд, взгляд старого исследователя, казалось, искал в этом хрустальном теле и в этой хрустальной жидкости разрешение задачи, которую его разум низводил до уровня чисто физического явления.