Ожерелье королевы

Надо сказать, что сообщники, поделив между собой роли, прекрасно ими разыгрываемые, собираясь вскоре их сменить, могли сами охранять свои интересы, что всегда придает бодрость духа, даже когда приходится исполнять самые тяжелые обязанности.

Господин Дюкорно, очарованный сообразительностью всех этих слуг, одновременно восхищался тем, что новый посол был так мало заражен национальными предрассудками, что набрал весь штат исключительно из французов, начиная с первого секретаря и кончая камердинером.

Вот почему, проверяя счета с г-ном де Босиром, он затеял разговор, восхваляя за это главу посольства.

— Видите ли, фамилия да Суза, — сказал Босир, — не принадлежит к тем закоснелым португальцам, которые придерживаются образа жизни четырнадцатого столетия: таких вы много встретите в наших провинциях. Да Суза — дворяне-путешественники с миллионным состоянием; они, если бы пожелали, могли бы стать где-нибудь королями.

— Но у них не появляется такого желания, — тонко заметил г-н Дюкорно.

— К чему им это, господин правитель канцелярии? Разве, обладая известным числом миллионов и знатным именем, они не равны королям?

— О, какое у вас философское мировоззрение, господин секретарь, — сказал с удивлением Дюкорно. — Я никак не ожидал услышать эти максимы равенства из уст дипломата.

— Мы составляем среди дипломатов исключение, — ответил Босир, досадуя на себя за вырвавшееся у него несвоевременное замечание. — Не будучи вольтерьянцами или армянами на манер Руссо, мы знакомы все-таки с философией и знаем о естественных теориях неравенства сословий и способностей людей.

— А знаете, — с жаром воскликнул правитель канцелярии, — все-таки счастье, что Португалия — небольшое государство!

— Почему это?

— А потому, что, имея таких лиц во главе правления, она очень скоро стала бы великой, сударь.

— О, вы льстите нам, дорогой правитель канцелярии. Нет, мы занимаемся философской политикой. Это красиво выглядит, но малоприменимо. Однако довольно об этом. Итак, вы говорите, что в кассе сто восемь тысяч ливров?

— Да, господин секретарь, сто восемь тысяч ливров.

— И никаких долгов?

— Ни денье.

— Вот образцовый порядок! Позвольте мне ведомость выдачи денег, пожалуйста.

— Вот она. А когда представление ко двору, господин секретарь? Должен вам сказать, что в квартале это стало предметом любопытства, бесконечных толков и, я бы сказал, чуть не беспокойства.

— А!

— Да, время от времени вокруг посольства прохаживаются люди, которые очень хотели бы, конечно, чтобы двери у нас были стеклянными.

— Люди?.. — спросил Босир. — Местные жители?

— И другие. Так как миссия у господина посла секретная, то вы понимаете, что полиция, наверное, сразу займется выяснением ее целей.

— Я тоже думал об этом, — сказал Босир, достаточно встревоженный.

— Посмотрите, господин секретарь, — сказал Дюкорно, подводя Босира к решетчатому окну, выходившему на срезанный угол одного из флигелей дома. — Посмотрите; видите ли вы на улице этого человека в грязном коричневом балахоне?

— Вижу.

— Как он смотрит сюда, а?

— Действительно. Кто это, как вы полагаете?

— Откуда мне знать… Может быть, шпион господина де Крона.

— Возможно.

— Между нами, господин секретарь, господин де Крон далеко уступает в способностях господину де Сартину. Вы знавали господина де Сартина?

— Нет, сударь, нет!

— О, тот десять раз уже разгадал бы вашу тайну. Правда, вы принимаете предосторожности.

В эту минуту раздался звонок.

— Господин посол зовет меня, — поспешно сказал Босир, которого этот разговор начинал несколько беспокоить.

И с силой распахнув дверь, он толкнул обеими ее створками двух сообщников, которые — один с пером за ухом, другой с половой щеткой в руке, ибо один был третьестепенным писцом, а другой лакеем, — находили разговор слишком продолжительным, чтобы не принять в нем участия, хотя бы подслушивая его.

Босир понял, что его подозревают, и обещал себе удвоить бдительность.

Он поднялся к послу, обменявшись втихомолку рукопожатием со своими приятелями и сообщниками.

XX ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГОСПОДИН ДЮКОРНО ПЕРЕСТАЕТ ПОНИМАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ

Дон Мануэл да Суза был менее желт, чем обыкновенно, то есть был более красен. Он только что имел с господином командором-камердинером неприятное объяснение.

Это объяснение еще не кончилось.

Когда Босир вошел, оба петуха продолжали вырывать друг у друга последние перья.

— В чем дело? — спросил секретарь, принимая позу третейского судьи и обменявшись взглядом с послом, своим естественным союзником.

— Вы знаете, — начал камердинер, — что сегодня придет господин Бёмер, чтобы покончить дело с ожерельем?

— Знаю.

— И что ему надо отсчитать сто тысяч ливров?

— Знаю и это.

— Эти сто тысяч ливров составляют собственность нашего товарищества, не так ли?

— Кто же в этом сомневается?

— Видите! Господин де Босир согласен со мной! — обратился командор к дону Мануэлу.

— Подождите, подождите! — сказал Португалец, жестом призывая его к терпению.