Ожерелье Лараны

– Отчасти, Ольга, отчасти, – оторвался от приготовления зайца эльф. – Пойми, меняя человеческий облик на звериный, оборотень впускает в себя душу животного, со всеми его инстинктами и привычками. Большинство из них можно держать под контролем, но не все и не всегда. Вот почему Дерри так резко высказывался насчет твоей ситуации – не потому, что он злой и черствый, просто он на себе испытал, как сложно оставаться человеком в шкуре животного. Хотя ему было несколько легче, чем тебе: в его душе с рождения жил зверь. Только на протяжении тысячелетий ксари отрекались от своей животной ипостаси, поэтому Дерри и не мог сразу справиться со своим вторым «я». Обычным оборотням в этой ситуации проще всего. Они с рождения одинаково хорошо чувствуют себя и зверем и человеком. Сложнее всего тем, в кого душа зверя вошла насильно. Тебе будет нелегко справиться со своими инстинктами, но я думаю, у тебя все получится.

– Все равно, жрать мышей – это гадость, – решила не менять изначальную тему Оля. Однако, договорив, девушка поняла, что негативная реакция, скорее, дань привычке и устоявшимся представлениям, нежели реальным ощущениям. При мысли об охоте на зайца или что-нибудь такое же бегающее душа ее встрепенулась и запела. Оле тоже захотелось бежать и хватать зубами теплое живое мясо с пульсирующей в венах кровью. Это желание девушке абсолютно не понравилось, более того напугало ее. И она резко захотела сменить тему. К счастью, за нее это сделала Анет, правда, как всегда ляпнула такое, от чего Ольге стало еще поганее, чем было за секунду до этого.

– Да ладно тебе, – улыбнулась Анет, плюхаясь на лавку у стены. – Нечего обсуждать чужие гастрономические предпочтения. Ты у нас, между прочим, с легкой примесью рептилии. Вдруг тебя к лету потянет на жирных зеленых кузнечиков?

Оля судорожно сглотнула, потому что рот наполнился слюной, и с наслаждением представила, как ловит зубами маленькое, зеленое, хрустящее насекомое, с трепыхающимися полупрозрачными крылышками (если они у этой маленькой твари, конечно, есть). До этого дня Оля как-то мало интересовалась тем, что ползает или прыгает в траве.

– Тьфу на тебя три раза, – выругалась Ольга. – Ты не понимаешь, что говоришь!

– Ой-ой, какие мы впечатлительные, – съязвила Анет. – Никогда за тобой раньше этого не замечала.

– Мы не впечатлительные, мы голодные, – парировала Ольга. – Мне уже, не дожидаясь лета, захотелось сожрать эту мелкую зеленую пакость, причем очень сильно!

– Ты это серьезно или таким изощренным образом надо мной прикалываешься?

– Да, серьезно я, серьезно! Больно мне надо над тобой прикалываться, – Ольга резко погрустнела и несчастным голосом произнесла: – Ну, если не кузнечика, то хотя бы муху! Как ты думаешь, муху сейчас реально найти?

– Ну, не знаю, разве что дохлую. Вон посмотри на окне под ставнями, – сказав это почти в шутку, Анет и представить себе не могла, что Оля сломя голову кинется в указанном направлении.

Дерри выскочил из хижины, на ходу скидывая с себя штаны и тонкую домашнюю рубашку, ту, которую не успел переодеть еще в трактире. Морозный воздух тысячами крохотных иголочек пробежался по обнаженной коже, но уже спустя долю секунды запутался в густой серебристой шкуре Мерцающего. Рядом довольно запрыгал гхырх. Зюзюка уже устал ждать, когда же второй хозяин позовет его побегать в белых пушистых сугробах, как раньше, а сам Дерри боялся, что после того как в их компании снова объявилась Анет, зверю уже не понадобятся забавы с Мерцающим. Впрочем, взаимные опасения оказались совершенно напрасными. Огромный серебристый барс и ярко-розовый гхырх, весело прыгая по сугробам и издавая нечленораздельные, но явно выражающие восторг звуки, умчались в лес.

Сегодня они решили не утруждать себя охотой на какого-либо серьезного зверя, а развлечься, соревнуясь, кто больше поймает и сожрет серых мышей-полевок, найти нору которых под снегом – великое искусство. Зюзюка, вильнув толстым задом, с визгом кинулся разрывать сугробы, а Мерцающий, сдерживаемый волей Дерри, наоборот, встал и принюхался, стараясь по запаху определить укрытие вкуснятины. В это время гхырх подпрыгнул, с радостным воплем демонстрируя первую на сегодня добычу. Серебристый барс зашипел от обиды не столько на гхырха, сколько на Дерри, пытающегося контролировать звериные инстинкты и мешающего соревнованию. Лайтнинг все понял – сегодня счет открыл не он, а значит, стоило положиться на инстинкты своего второго «я» и выпустить его на свободу. Почувствовав, что его больше не сковывает человеческая воля, Мерцающий кинулся, подобно Зюзюке, бороздить носом небольшие сугробы, и в награду за усердие уже очень скоро поймал зубами за хвост убегающую жирную мышь. По мнению кота, за этот отъевшийся экземпляр вполне можно было засчитать три очка, но вредный гхырх не согласился.