Ожерелье Лараны

– Из любви к искусству, я думаю, – уголком рта усмехнулся Дерри. – А потом, вдруг наши усилия оказались тщетны, и ты так и не поняла, что чуть было не натворила?

– Да поняла я, – устало махнула рукой Анет. – очень хорошо поняла. Я теперь спичку зажечь не рискую, боюсь, а вдруг опять пожар вызову?

– Ну, уж это ты зря. Не переборщи, это твой дар, вот и пользуйся им. Но не забывай, что безопасен он только для тебя. И если ты вдруг будешь неосторожна и невнимательна, могут пострадать другие люди.

– Я постараюсь, но это такая ответственность…

– А ты как думала? Ответственность подстерегает нас везде, даже если мы не хотим брать ее на себя. Ну ладно, я пойду. Действительно, надо как можно быстрее решить, что нам делать с поместьем.

– Ольга уже придумала.

– Ты так думаешь?

– Я знаю, – улыбнулась Анет. – Она слов на ветер не бросает.

– Тогда я точно пойду, тем более, мне очень интересно это послушать.

– Дерри, насчет вчерашнего вечера…

– Давай не будем, не забивай себе голову, – Лайтнинг чмокнул Анет в макушку и скрылся в хижине, а девушка осталась размышлять: «давай не будем…» – это значит «все нормально, так и должно было быть», или «давай не будем вспоминать этот кошмар»?

В поместье барона Моколского с недавнего времени стали происходить престраннейшие вещи, которые убедили почтенного господина в том, что на старости лет он все же чем-то прогневил богов, и в последние полгода они принялись оперативно мстить за совершенные в течение долгой бароновой жизни грехи. Грехов накопилось много, но они, по мнению дворянина, были столь незначительны, что не должны бы привлечь внимание высших сил. Ну, долгов имеется изрядное количество, так кто в наше неспокойное время возвращает, если можно оставить себе? Тем более, и живы-то уж не все кредиторы. Еще выпить барон любил основательно и перекинуться в картишки с многочисленными друзьями. Но тоже не считал эти пагубные привычки грехом, потому что как же без этого? Играть должен каждый уважающий себя мужчина, а на трезвую голову по молоденьким актрискам ходить несподручно, и являться под утро к законной супруге страшно. Лишь один раз барон всерьез перетрусил и даже какое-то время подумывал завязать с разгульным образом жизни. Прошлым летом во Влекрианте, когда проигрался в карты одному странному молодому человеку. На кону стояло любимое поместье жены. Но теперь, казалось, все самое страшное осталось позади. Супруга ничего не узнала, а сам барон выбрался из той истории с минимальными затратами, отделавшись легким испугом и потерей никчемного поместья в Андеране (кому оно нужно, говорят, там правит зверь, настоящий, живой ксари). И вдруг неприятности возобновились с новой силой, нарастая с каждым днем, как снежный ком. Печальная летняя история с карточным долгом получила неожиданное продолжение, и судьба влекриантского поместья снова оказалась под угрозой.

Примерно неделю тому назад у ворот его загородного дома, кстати говоря, как раз и проигранного в карты в ту злосчастную летнюю ночь, появилась огненно-рыжая, чертовски красивая путница, которая слезно просила пустить ее переночевать. Погода, и в самом деле, не располагала к путешествиям. Неожиданное потепление повлекло за собой холодный моросящий дождь со снегом и буквально ураганный ветер. Сначала ведьму пускать не хотели: барон, да и его супруга, недолюбливали непрошеных гостей. Баронесса вообще была категорически против, усмотрев в высокой статной красавице конкурентку, желающую покуситься на самое дорогое, что было в жизни уже немолодой дворянки – деньги мужа. Именно из-за этой непонятной придури жены барон, в общем-то, и пошел наперекор, решив, что нечего уступать непонятным бабьим капризам. Он приказал впустить странницу в дом, хотя и сам был не очень рад незваной гостье.

С самого начала стало совершенно ясно, что оставить эту молодую особу в доме было непростительной ошибкой. Она оказалась ведьмой, к тому же наглой и прожорливой. Полностью игнорируя недвусмысленные намеки барона, она мгновенно уничтожила все выставленное по традиции на стол угощение, а в довершение всего нехорошо глянула на дворянина желтым глазом с вертикальным зрачком и низким голосом произнесла:

– Не нравится мне что-то аура твоя, голубчик. Отливает она непонятным фиолетово-зеленым светом. А долгов неоплаченных, родный, за тобой, часом, не числится?

– Ну, э… а… – растерялся барон, уже почуявший неладное. На высоком с залысинами лбу появилась нехорошая испарина, ладони стали липкими и мужчина украдкой вытер их о край накрахмаленной скатерти, стараясь, чтобы этого жеста не заметила жена, пристально следящая за разговором.