Ожерелья Джехангира

Разошлись пути-дорожки родных сестер. Но каждую осень их охватывает смутная тоска, и они «бегут», «бегут» навстречу друг другу — белорыбица на север, нельма на юг, как будто спешат встретиться. Но, увы! Путь «белым лебедушкам» преграждают Уральские горы. Отметав икру в холодных быстринах, они скатываются обратно в море отдыхать и отъедаться, чтобы потом занять свое почетное место среди провесных и копченых балыков.

А нельмы после нереста начинают гоняться за сигами, совершенно не считаясь с родственными чувствами.

Семейство лососевых древнее семейство. Ископаемые предки его найдены в отложениях конца третичной эпохи в Северной Америке, то есть они жили примерно 20–25 миллионов лет назад.

Одни ученые доказывают, что тихоокеанские лососи зародились в северной части Тихого, океана, что сначала они нерестились в устьях рек, а уж потом проникли дальше в верховья. Другие считают, что все лососи — родственники карпообразных рыб, что возникли они в пресных водоемах, а уж к морям приспособились в результате долгой, постепенной эволюции.

И потому мы не можем сказать определенно, кем же являются в родословной почтенного семейства лососевых сибирские таймени: то ли древними предками всех лососей, то ли, наоборот, великорослыми правнуками.

Пока ученые будут восстанавливать историю эволюции лососевых, сибирские таймени могут полностью исчезнуть с лица земли, как исчезают сейчас дунайские лососи, отравляемые нефтью, ядовитыми отбросами заводов, смертоносными смолистыми выделениями сплавляемых деревьев.

На Тынепском перекате

Снова наступила весна и снова меня потянуло в экспедицию к брезентовым палаткам, к дымному походному костру. На этот раз нужно было составить геологическую карту таежных берегов реки Бахты, что течет в Енисей между Нижней и Подкаменной Тунгуской. Я купил себе новый двуручный спиннинг и полрюкзака всевозможных блесен.

…Самолет с трудом сел вблизи устья Тынепа — левого притока Бахты. Двое бородатых мужчин в зеленых брезентовых куртках возбужденно бегали по берегу, приветливо улыбаясь и махая руками. Это были техник-геофизик Василий Купрышкин и рабочий Володя Быстров. Их забросили сюда самолетом еще зимой. Жили они в крохотной бревенчатой избушке, которую построили сами для защиты от медведей. Избушка была без — окон, без дверей. Лазить туда приходилось через крышу. Одним словом, не хватало только курьих ножек.

Они до того обрадовались нам, что никак не могли остановиться от припадка возбужденной говорливости. Рассказывали обо всем: и как избушку чуть не затопила полая вода, и как медведь, поднявшись из берлоги, чуть не распорол когтями все банки со сгущенным молоком, и как стреляли гусей, которых поналетело «видимо-невидимо», и как ловили на самодельные крючки из гвоздей тайменей, с которыми «просто сладу нет».

Володя сказал, что таймени появились в Тынепе 10 июня, неделю спустя после ледохода, и что их «навалом» сейчас на тынепском перекате. Эта весть так взволновала меня, что, если бы не срочные дела по устройству лагеря, я побежал бы на перекат.

Кое-как дождался рассвета. Голова упоительно кружилась от нежных оранжевых красок, мягкими шелковистыми переливами окаймляющих по-весеннему зеленые таежные заросли. Это буйно цвели махровые купальницы.

Река, опаленная зарей, густо дымилась розовым паром. По гулкому шумному перекату среди мутных желтых воли то и дело мелькали, зажигая во мне мучительный азарт, огненные хвосты сильных, мускулистых рыбин.

Первый заброс. Таймень сразу же схватил блесну и оборвал жилку вместе с грузилом. Почувствовав неладное, он сердито крутанул башкой, взвился свечой. Свинцовое грузило, болтающееся на поводке, колотило его по жабрам. Таймень от ярости вышел из себя. Гневно растаращив жабры, оскалив зубы и тряся головой, он сделал подряд штук двенадцать «свечек». О, это было великолепное зрелище! Что может быть для спиннингиста прекрасней свечи тайменя, особенно ранней зарей, когда вода полыхает золотым пламенем!

Моя страсть к тайменьим свечам передалась и геологу Олегу Шулятину, который раньше относился к рыбалке с прохладцей. Первого большого лобана он упустил, потому что слишком погорячился, слишком понадеялся на свою силу. Тогда я показал, как надо действовать при выуживании крупной рыбы. У берега я слегка ткнул тайменя удилищем, тот взвился ракетой.

Следующий раз Олег выполнил советы послушно. Однако выдержки у него все же не хватило. Он, как снежный барс, прыгнул в воду, подмял рыбу под себя.

— Есть! Есть! — заплясал он.

Весь в грязи, промокший, Шулятин гордо улыбался, держа извивающуюся рыбину. Никогда я не видел его таким радостным.

Второго тайменя Олег подвел к берегу хладнокровно, как опытный спиннингист, но, вместо того чтобы вытащить, легонько стеганул его удилищем. Тот взметнулся вверх.

На тынепском перекате однажды произошло необыкновенное сражение.

В том месте, где бурая тынепская вода сливается с зеленоватыми бахтинскими струями, крутится тихими, волнистыми кругами темная глубокая яма — улова.