Ожидаемое забвение

Объято благовонием пространство,
Плывет Земля – божественный цветок,
И солнца лепестки-протуберанцы
Заполонили праздничный восток.
И слышится смиренная молитва.
Уста отверзлись… Сам пришел Христос!
Народов всех остановилась битва,
Час осиянный в мир Господь принес.
Сложили в долах воины оружие,
Вернулись к женам, детям, к очагу,
И выпили вина они из кружек,
И каждый молвил: «Душу сберегу…»
А Пасха восставала, набирала
Всевышней Воли, ветер гнал волну
В небесном плесе… И волна играла,
Расплескивая щедро синеву.
Кому узреть дано – узреют Диво,
В полях, селеньях воцарится тишь.
Родится девочка – ей быть счастливой?
Родится мальчик…
…Ты не плачь, малыш!

«Умирают односумы…»

Умирают односумы,
Кто рожден в канун войны,
Унося клубок посулов
Непорядочной страны.

Люд простой и горемычный —

Комбайнеры, шофера.
Язва. Аденома. Грыжа.
Стужа. Чичер. И жара.

Не отгрохали хоромов,

Не катались с ледников.
И не знали они, кроме
Званья русских мужиков.

Те, кто жив еще, – терпите,

И воздастся Богом вам.
С внуком мультики глядите,
Пейте травку «по часам».

А кого похоронили,

Я со свечкой помолюсь.
Ничего вы не просили,
Обещали вам, сулили…
Вас еще помянет Русь!

«Храмы, церкви, и молельни…»

Храмы, церкви, и молельни,
И кресты до облаков
Строят шибко и возводят
Повсеместно, без разбора…
А какой же в этом толк?
Ведь безбожником народ
Был, и ныне он безбожник
Поголовно на Хопре,
На Печере, Енисее,
На Камчатке, Сахалине…
Для него превыше нет
Самогонки, разгильдяйства,
Мата, драки, грабежа.
А иконок сколько, свечек
И лампадок, всяких книг
О святых и об Иисусе…
Аж рябит от них в глазах!
А народ не покупает.
«Тратить деньги не пристало, —
Говорит, – на ерунду!»
Как же надо понимать?
Парадокс, абсурд, ей-богу,
Получается! Наверно,
Этот редкостный феномен
Будет полностью разгадан
Через много-много лет,
Когда примет очищенье
Русь от всех грехов позорных,
Когда русская душа
Возродится и воскреснет
На благой житейской ниве,
Напрочь зло искоренив,
Хлеб и песню ставя рядом
С ликом светлого Христа.

«Остановился. И заплакал…»

Остановился. И заплакал.
Наверно, трудная судьба.
Я подошел: «Избили в драке?» —
«Да если б так, то – не беда». —
«Жена, выходит, изменила?» —
«И это я бы перемог». —
«Какая ж одолела сила?» —
«Об этом ведает лишь Бог».
Вздохнув, он помолчал немного,
Сказал: «Теперь и жизнь – не в жизнь.
Я шел к нему одной дорогой,
А Он другой… И разошлись».

«Когда проступок совершен…»