Ожидайте перемен к лучшему

Потом попросил подождать в коридоре, позвал в кабинет мать и долго о чем-то с ней беседовал. Сережа сидел на жестком, неудобном стуле под жутковатым плакатом, изображающим человеческую голову в разрезе, прислушивался изо всех сил, но слова были по большей части непонятные – «невроз», «аутизм», «пограничное состояние»…

Мама с доктором вышли из кабинета, и Сережа поначалу обрадовался – наконец-то можно будет уйти из этого противного места и поехать домой, но вышло совсем иначе. Пришла какая-то тетка в белом халате, взяла его за руку и хотела увести с собой. Сережа рванулся из ее рук к маме, но цепкие пальцы держали крепко. И мама не помешала ей, только стояла и плакала. Он упал на пол, кричал, бился, словно пойманный зверек… Потом почувствовал укол в руку и провалился в глубокое забытье.

В первый раз Сережа вернулся из больницы тихий, будто пришибленный и про голоса в голове больше никому не говорил. Они и вправду исчезли, и видения больше не посещали его. Даже разноцветных оболочек, окружающих других людей, он больше не замечал. Самые обыкновенные физиономии… Мир стал серым, скучным и тусклым, как изображение в старом черно-белом телевизоре.

Сережа аккуратно принимал прописанные лекарства, раз в месяц приходил в диспансер для планового осмотра и усердно учился (особенно почему-то успевал по физике и математике), играл в шахматы по вечерам и вроде бы вел себя совершенно нормально. Сосредоточиться на чем-то ему теперь было трудно, но он очень старался. Он изо всех сил пытался быть как все, чтобы снова не оказаться в больнице, где делают уколы, и привязывают к кровати, и дают горстями разноцветные таблетки, от которых потом становится так плохо и муторно.

Только иногда по ночам он просыпался в странной тоске, подходил к окну и долго-долго смотрел в небо, словно пытался вспомнить что-то важное – и не мог. Потом возвращался в постель, накрывался одеялом с головой и плакал, пока не засыпал снова.

Классная руководительница Наталья Васильевна заранее объяснила детям, что Сережа был болен, но скоро вернется в школу и они, как сознательные пионеры, не должны ни в коем случае дразнить и обижать его.

Они и не обижали. Сережа часто ловил на себе пристальные, настороженные взгляды, в которых страх и брезгливость смешивались с любопытством, но старался не обращать на них внимания.

Ему и вправду было все равно. Сейчас, в четырнадцать лет, он впервые ощутил роковую отъединенность от других людей, словно оказался за незримой, но прочной стеной, которую ни пробить, ни перепрыгнуть. И пусть никто больше не запирает его, и дверь вон в квартире открыта – иди, куда хочешь! – но идти-то некуда… Дорога в иные миры закрылась перед ним, а в этом он был никому не нужен – и ему никто.

Относительно спокойная жизнь продолжалась до тех пор, пока на школьной дискотеке Сережа не решился пригласить на медленный танец Лену Конькову – самую красивую девочку в их 9-м «Б». Обычно он не ходил на такие мероприятия, избегал большого скопления людей, но Леночкины светлые кудряшки и голубые глаза поразили его в самое сердце. Каждый раз, когда он видел ее идущей по коридору или склонившейся над учебником, болтающей с подружками или просто сидящей за партой вполоборота к нему, сердце начинало биться часто-часто, а в горле появлялся горячий комок. Это было и страшно, и сладко одновременно, хотелось то ли умереть прямо у ее волшебно длинных и стройных ног, то ли совершить что-то необыкновенное и героическое, чтобы стать достойным ее, чтобы Леночка обратила на него внимание… Что будет дальше – он и думать не смел.

Почти год его обожание было молчаливым – он только смотрел на Лену, когда она не могла поймать его взгляд, да перекидывал записочки с решением задач на контрольных. В точных науках девушка, прямо скажем, не блистала…

Но даже это казалось Сереже удивительно милым и привлекательным.

Однажды, уже в конце мая, на городской контрольной по математике Сережа, как всегда, успел решить оба варианта и особенно ловко перебросил через две парты туго скатанный, густо исписанный бумажный шарик. Леночка, до этого сидевшая с растерянным и огорченным видом, обернулась в его сторону, и в этот миг ему показалось, что она посмотрела на него радостно и благодарно, даже улыбнулась чуть-чуть.

Она тут же отвернулась, склонилась над тетрадкой и принялась быстро-быстро строчить, торопясь успеть переписать решение до звонка, а Сергей почувствовал себя таким радостным и гордым, словно наконец-то был вознагражден за долгие месяцы ожидания. Несколько дней еще он ходил неся эту радость в груди, как драгоценный подарок, и наконец решился. На вечере, устроенном в школе в честь окончания учебного года, он, собрав всю свою волю, подошел к ней и пригласил танцевать.