Ожидание

Ника бегом помчалась в комнату Геры, и стала вытаскивать из шифоньера одежду дочери.

Было довольно поздно, когда они приехали к матери. Мария радостно охала и ахала, обнимая внуков, словно давно их не видела, и, качая головой, выговаривала Нике о том, что она портит себе и детям здоровье, затевая в такое время ремонт в доме. Ника, переглядываясь с детьми, улыбалась и делала строгие глаза, когда те прыскали в ладошки, видя радостные хлопоты своей бабушки вокруг накрытого к обеду стола.

Дети довольны, как и их бабушка! Им что? Разве им нужны её проблемы? Они даже не знают, что произошло на днях в её дорогом магазине! Ну и хорошо, что не знают! У каждого из них свои дела и заботы. У бабушки голова занята хозяйством, у детей уче-бой в школе, и это правильно! Её дети не должны смешивать воедино свои школьные дела с мамиными проблемами, с её магазином.

Хотя Ника с детьми тоже поговорила. Ни с кем из незнакомых или малознакомых мужчин и женщин они не должны вступать в разговоры, а тем более в какой-то дружес-кий контакт. Хотя пугать детей тоже не стоит. Скоро всё образуется. Она знает, что ско-ро всё встанет на свои места. И всё будет хорошо!

Всю неделю, с утра до вечера, Ника проводит в магазине. Подсчитаны убытки. Да! От "таких" цифр можно спокойно занеможить, и "сыграть в долгий ящик".

— Но нет, дорогой товарищ разоритель! Кто бы ты ни был, не на ту ты напал! Можешь захлебнуться от ненависти и злобы, но назло всему, я выстою. Хотя это будет довольно не-легко, но я постараюсь выжить! — так думала Ника, порой заглушая, готовые брызнуть слёзы отчаяния.

Она исскуственно вызывала в своей душе злость и ответную ненависть, ибо знала, толь-ко это чувство, могло сейчас спасти её, не дать втянуть себя в круговерть жалости и страха. Жалость к себе, как и страх, губительны для человека. Они делают человека сво-им рабом, а этого нельзя допустить. Поэтому, Ника проводит все дни напролёт в своём магазине, яростно наводя блеск и глянец на некогда закопчённых стенах и стёклах витрин. Вот и сегодня, она уже успела за полдня устать. Лишь на десять минут перед обедом, она пришла в свой кабинет, посидеть и отдохнуть в кресле.

Стукнула дверь. Кажется, кто-то вошел. Неторопливые шаги слышны далеко в пустын-ном здании. Странно! Такая тишина, и…шаги, которые словно секунды, приближают её к чему-то неотвратимому…

Неужели девчата не закрыли входные двери? Все словно вымерли…или просто разбе-жались, оставив её наедине с этой страшной тишиной и гулкими шагами, которые ос-торожно приближаются к её кабинету…Нет!

И Ника, вдруг схватив лежащий на полу молоток, прижала его к груди, крепко обхва-тив тонкую ручку двумя руками. Осторожно ступая по полу, приблизилась к слегка при-открытой двери. Она прижалась к стене, с ужасом, и напряжением вслушиваясь в зву-ки шагов, и тех яростных ударов, что неслись из её сердца.

— Это он, он, он! — стучало сердце, отдаваясь эхом в её мозгах, перекликаясь, как ни странно с шагами, неотвратимо приближающимися к дверям… Но вот шаги замерли, ручка дернулась и дверь, тихо скрипнув, стала открываться…

Затаив дыхание, Ника следила за тем, как медленно открывается дверь. Сейчас он войдёт, и если она успеет ударить первой, то…

— Вероника, ты здесь? — раздался негромкий мужской голос, и, Ника, с изумлением ус-тавилась на дверь.

Пальцы её рук мелко задрожали, и, ослабев, она медленно поползла вниз, всё также продолжая прижимать молоток к груди. А мужчина, постояв в открытом проёме, тихонь-ко закрыл дверь, и через минуту его шаги стали затихать в пустынном зале.

Наверное, Ника сидела недолго в своём кабинете на полу, потому-что вскоре непода- леку раздались весёлые голоса девчат продавщиц, и тут-же тётя Нюра, пожилая тех-ничка, хриплым прокуренным голосом прокричала:

— Девчата! Двери за собой сами закрывайте!

Лишь тогда Ника словно очнулась, и, кое-как встав с пола, с недоумением уставилась на молоток, который продолжала крепко сжимать в руках

— Господи, что со мной происходит? — прошептала она, с отвращением отбрасывая его от себя. — Неужели, я готова была убить человека, не зная, кто он? Не видя его? Нет, так нельзя! Страх нельзя допускать к себе. Нельзя, но…мне страшно, страшно, и это ужасно!

Ника закрыла ладонями лицо, но в это время послышался негромкий стук в дверь, и, через секунду на пороге показалась улыбающаяся Лариса.

— Вероника Антоновна, вы идёте домой?

— Да, конечно! — засуетилась Ника, поспешно скидывая с ног лёгкие тапочки, и натяги-вая сапоги.

Как-же она забыла, что сегодня сама всех отпустила пораньше домой. Лариса уже почти закрыла за собой дверь, когда Ника крикнула:

— Лора, ты видела сейчас Колесова?

Дверь вновь приоткрылась, и Лариса, пожимая плечами, ответила:

— Нет! Сегодня к нам никто не приходил!

— Как никто? — остановилась Ника, — а минут десять тому назад мужчина заходил в здание…Разве его никто не видел?

Лариса густо покраснела, смущенно опустила глаза, и сбивчиво принялась объяснять: