Ожидание

Все сразу на Мямлю стали смотреть. Как она гордо стоит. И какие у неё рога! Определённо памятник. Она и не дышит!

Девушка наконец тоже взглянула. Улыбнулась.

А моя бабушка уже из воды выходит.

— А теперь, значит, вы водитесь, — говорит девушка. — Вместо козлов…

Они так захохотали, я прямо вздрогнула. Говорю:

— Это никакой не памятник! Это Мямля!

— Как ты сказала? — хохочут они. — Мямля?

— Нет, это памятник, — говорит их Витя, вообще-то дядя уже. — А вот я сейчас ему на рога полотенце повешу, и ты сама убедишься!

Что я, Мямлю не знаю? Это же Мямля стоит, самая настоящая!

Витя к ней бежит с полотенцем. По песку наверх лезет.

Мямля на него смотрит и не шевелится.

Витя почти долез.

— Глядите! — кричит. — Сейчас повешу на вешалку!

И своим полотенцем на Мямлю махнул, вроде он его закидывает на гвоздь или там на что, не знаю — на вешалку.

Мямля вдруг голову нагнула и быстро-быстро прямо на этого Витю пошла. Рогами вперёд. Он едва успел отскочить. А Мямля даже не взглянула. Протопала мимо и скрылась в кустах. Только ветки ещё качаются…

— Н-да, — сказал Витя. И по песку съехал обратно.

А все от смеху прямо валяются. Девушка книжку бросила и тоже хохочет. И моя бабушка подходит.

— Бабушка, ты видела? — кричу я. — Видела?

— Ещё бы! — смеётся бабушка и выпускает свои волосы из-под резиновой шапочки; волосы так и упали. — Знай наших!

А Витя шлёпнулся на своё полотенце и говорит:

— Значит, правда — не памятник! Ага, понял. Это был живой козёл! Все другие козлы уже вымерли, а этот, на наше счастье, ещё не вымер. Это, может быть, последний дикий козёл!

— Не козёл, а коза, — хохочет девушка.

— С перепугу разве поймёшь, — смеётся моя бабушка.

А ей говорят:

— С лёгким паром! Вы смелая бабушка!

— Я такая, — соглашается бабушка. — Спасибо. А ничего водичка на эту погоду: лёд с волной.

Им сразу расхотелось купаться. Опять разложили шахматы.

И снова к нашей девушке пристают:

— Сыграйте с нами! Вы же всё равно уже не читаете!

— Не хочется, — говорит девушка. — Как-нибудь в другой раз. Вон с бабушкой для начала сыграйте.

Второй, который всё у Вити выигрывал, смеётся:

— Мы и с бабушкой можем! Бабушка, давайте сыграем! Мозговая игра — так шахматы называют…

И всем так смешно — ужас.

— Могу, — вдруг говорит бабушка. — Всё равно делать нечего.

— Ну смелая бабушка! — говорит Витя. — У него, между прочим, второй разряд.

— А это что — разряд? — спрашивает моя бабушка.

— Сейчас увидите, — смеётся Витя. — Вы ходы-то хоть знаете?

— Немножко, — говорит бабушка. — Вон внучка поможет, если что не так. Как бы нам для начала? Ну, пусть e2 — e4…

— Василий, сдавайся! — смеётся Витя.

Второй, который выигрывал, оказывается — Василий.

— Дело привычное, — говорит этот Василий. — Только вы, бабушка, сюда пожалуйте, поближе к доске. А то как же начинать: вам не видно из-за кустов.

Бабушка как раз в кусты переодеваться пошла.

— А чего видеть? — оттуда кричит. — Я свой ход сказала! Повторить?

— Вас понял, — сказал Василий.

И быстро у себя пешку двинул.

Бабушка из кустов выходит и опять ему ход говорит. Не глядя. Опять Василий. И снова моя бабушка. Он. Она. Так быстро!

Бабушка возле меня прилегла на песок и глаза закрыла.

Василий задумался. Ага, пошёл. Бабушка ход сказала.

Все уже не смеются. На корточках вокруг доски сгрудились. Молчат и дышат. Девушка меня вдруг за руку взяла. Крепко так держит! Ну, пусть: мне не больно. А Василий стал красный. Сопит.

Он. Бабушка. Он. Опять бабушка. Быстро! Он теперь думает.

Свою последнюю пешку тронул. Держит её.

Друг в красной майке не выдержал.

— Васька, — говорит, — а если…

Василий как рявкнет:

— Не мешай!..

Его друг даже губу прикусил. Молчит и дышит.

Василий наконец сделал ход.

А бабушка ферзём — раз, через всё поле! Витя аж крякнул.

— Что? Не так? — сказала бабушка и глаза открыла. — А ну, Саша, глянь!

Я посмотрела. Я вообще-то уже давно смотрела. Но тут даже нагнулась к доске.

— Правильно я хожу? — говорит бабушка.

— Вроде правильно, — говорю я.

— Угу, — кивает бабушка. И глаза снова закрыла. Загорает в тени.

Василий думал, думал. Совсем красный стал. Или сгорел?

— Всё, — говорит, — сдаюсь.

— Соображаешь… — засмеялась бабушка.

— Ещё! — просит Василий.

— Можно и ещё, — говорит бабушка. — Делать всё равно нечего.

— А вы что вообще делаете, Анна Михайловна? — спрашивает Василий.

— Ничего, — смеётся бабушка. — Пенсионерка. Чего мне делать?

А «бабушкой» её больше никто не зовёт. Все — Анна Михайловна, Анна Михайловна. И меня уже — Саша, познакомились. Девушку, оказывается, Нонной зовут. Она окунуться пошла. Но на неё уже не очень обращают внимания, даже обидно. Она купаться зовёт, а все молчат. Я уж думаю — ладно, я с Нонной пойду, раз они такие. Но Витя всё-таки встал. Теперь они возле берега плавают и друг другу громко кричат.

Бабушка ещё три раза подряд Василия обыграла.

— Увы, — говорит. — Нам с Сашей пора!

А все уговаривают, что не пора. Вполне можно до вечернего автобуса подождать: они нас накормят, у них колбаса…

— Я же с Сашей ещё не сыграл, — говорит Василий.

— У Саши всё впереди, — смеётся бабушка. — Сыграешь!

— А правда играет? — спрашивает Василий.