Ожидание andante

Через месяц, ближе к лету, Мустафа пришел в себя, на работу сторожем устроился. Прошло еще три месяца. Дядя хорошую работу нашел – в нашем городке на овощном складе учетчиком. Однажды послал его хозяин в город по каким-то делам. Не выдержал Мустафа и к мясокомбинату пришел, не надеясь увидеть Алабая живым. Каково же был его удивление, когда нашел он своего верного друга красивым, откормленным, веселым. Бегал тот по территории, кошек гонял, колеса заезжающих грузовиков обнюхивал. Кто-то из охранников вынес ему миску с едой, тот радостно завилял пушистым белоснежным хвостом. У Мустафы сердце болезненно сжалось. Но не стал он к забору подходить, в кустах спрятался. Надеялся, что Алабай его не заметит. Простоял так минут двадцать, нагляделся, как тот ест да по территории бегает, как с охранниками заигрывает, хвостом машет. И побрел себе к остановке автобуса, опустив голову.

Пить Мустафа перестал. Обрадовался, что Алабай живой и снова такой здоровый, сильный. Но как выдавалась оказия в город поехать, обязательно подходил к ограде мясокомбината, становился в сторонке, за кустами, и во все глаза смотрел на своего Алабая. Как-то не выдержал, пришел к нам поздно вечером, сел рядом с отцом, заплакал. Сказал, что не по нему эта собака вышла. Больно уж умен да велик. Ему и хозяин такой нужен был. Путевый. А он, Мустафа, невезучий оказался, слабый. Не только со своими бабами не справился, еще и пса дорогого чуть не уморил.

Не знаю сейчас, что и сказать на это. Любил он Алабая больше, чем свою жену. Да и за что было Зарему любить? Она только лаялась да деньги требовала. Не довольствующийся малым не найдет ничего. Если бы меня спросили, почему Мустафа такой неудачник оказался, я бы сказал, что это Зарема во всем виновата. Вон, моя мать Анифе никогда отцу не перечила. Во всем поддерживала. А если и говорила что-то против, так я и не слышал никогда. Тихо они спорили. Потому и не голодали мы. И братья себе дома построили. А красавец Мустафа со всеми своими талантами так в люди и не выбился. Посмешищем городка стал. И будто интерес к жизни потерял. Говорил мало, отощал, поседел совсем. Глаза потухли. А я любил и жалел дядю Мустафу и всегда молился за него. Душевный он раньше был, веселый. Особенно, когда Алабай у него жил.

Однажды уехал Мустафа в город и не вернулся. Ни на следующий день, ни через неделю. Зарема отказалась его искать, снова ругаться стала, бездельником мужа назвала. Поехал тогда мой отец в город, в морге нашел. Потом были похороны.

В справке, которую выдали моему отцу, написали, что умер Мустафа от обширного инфаркта. Говорят, охранники обнаружили его возле мясокомбината в кустах утром. Странно, что при жизни Мустафа почти изгоем стал, отверженным, его жалели и обходили стороной, а на похороны чуть ли не весь городок пришел. Его усохшее тело в гробу накрыли нежнейшим зеленым шелком, мои мать и отец сидели рядом, словно самые близкие ему люди, а Заремы будто и не было – она казалась тенью у его гроба. Соседи и знакомые приходили, говорили: «Алла рахмет эйлесин, алла сизге сабыр берсин – пусть земля будет ему пухом, пусть Бог даст вам терпение», – и, попрощавшись с нами, выходили прочь.

Женщины во дворе готовили поминальный обед, и тихо было, никто не говорил – не о чем было. Все чувствовали горечь и сожаление, будто с Мустафой ушла из городка в тот день радость. Я на похоронах сильно плакал и дал себе и Мустафе слово, что поеду в город и расскажу Алабаю, как сильно хозяин тосковал по нему и умер от этой тоски.

С разрешения муллы собрался на следующее утро, мясокомбинат нашел быстро. Увидел будку охранников, забор, территорию с машинами. Возле забора росли кусты, в которых Мустафа прятался и за Алабаем наблюдал. Вот только Алабая не было. Бегали по двору какие-то дворняги. Может, спрятали его, чтобы людей не пугал? Подошел я к охраннику, представился, стал расспрашивать. После того, что он мне рассказал, сердце мое заболело, а глаза снова наполнились слезами. Оказывается, в тот вечер, когда дядя пришел посмотреть на своего пса и погиб от разрыва сердца, – почувствовал Алабай смерть хозяина, беспокойный стал, к забору все бегал, черную морду задирал и воздух нюхал. Говорят, собаки хорошо смерть чуют. А мертвый Мустафа в это время в кустах неподалеку лежал, коченел.

Когда стемнело, охранникам меняться надо было. Приехал на смену Семеныч, бывший афганец. Был он из всех самый злой. И оружие именное имел. Не знаю, что там произошло на самом деле, но, говорят, пьян был Семеныч в тот вечер, на смене отоспаться хотел. Алабай выпивших не любил, кидался. Вот он Семеныча за пальцы и прикусил. Охранник сам видел, как закричал Семеныч не своим голосом, вырвал пистолет из кобуры, выстрелил и в белую грудь собаке попал. Алабай заскулил, завертелся от боли. А Семеныч, не раздумывая, его вторым выстрелом в голову добил. Никто ничего и понять не успел, только стояли все и молча смотрели. И слова никто не сказал. Что говорить, если злое дело сделано?