Ожидание футбола

Еще один форвард из той же команды – Олег Блохин. Сразу, едва появившись среди взрослых, юноша зарекомендовал себя мастером скоростного рывка, ориентировки в тесноте и завершающего удара. И принялся забивать голы. Кажется, все, что надо. Нет, немедленно прозвучали постные нотации о вреде игнорирования партнеров, жалобы на то, что Блохин, взяв мяч, тут же не отдает его, а старается сам обвести, прорваться, ударить. И ведь получается у человека! Но, как видно, кого-то раздражали его самобытность, его отклонение от образа «среднетактического» нападающего. Убогое, трафаретное, инкубаторское мышление!

Московский динамовец Геннадий Еврюжихин. Более эксцентричного футболиста я не припоминаю. То он был в фаворе, сумев всех восхитить своими дальними, прекрасно рассчитанными передачами, своим длинным спринтом, блужданиями, не поддающимися быстрому уразумению, каким-нибудь невероятным голом. А то всех возмущал навесами мяча с фланга почему-то обязательно за ворота, холостыми пробежками, отпрыгиванием в сторону от резкого противника. Он был то необычен, то смешон. Еврюжихина без конца поучали, критиковали, не желая понять простой вещи: суть этого интересного игрока в том, что если он не отошлет мяч за ворота, то не сделает в другой попытке и прекрасной передачи, с которой будет забит гол.

Надо уметь принять игрока таким, каков он есть, и извлечь всю пользу из его сильных качеств. У нас же полно охотников переучивать, подравнивать, как в плохой парикмахерской – на один фасон, «под горшок». И так все десять лет, пока он играет. И только когда сойдет такой человек с поля, со вздохом скажут: «Л хорош был, другого такого не скоро сыщешь, жаль, что не полностью раскрылся…» Иные тренеры напоминают не конструкторов, а плотников, подтесывающих бревна, чтобы стали одинаковыми. Только лес изводят, лишний труд на себя принимают, а все равно их сруб не радует глаз.

Все это оттого, что не соблюдается чувство меры в сочетании коллективного и индивидуального начал. Думается, что в этом вернее всего проверяется тренерская культура. Наивно и опасно для дела послать в игру вместе разных людей и требовать, чтобы они все полтора часа свято выполняли план, составленный за макетной доской! Наивно и опасно для дела считать футболистов пронумерованными пешками. Номера придуманы для удобства зрителей, а не для обезличивания игроков. Водятся еще тренеры, превращающие каждый очередной матч в самый первый, словно до этого никто Я футбол не играл, и разжевывают, поучают, стараясь предусмотреть малейшее передвижение по полю, а в итоге только наскучивают, нагоняют тоску. Даже если и признать их добросовестными, то все равно они невысокого полета, и того же полета оказываются и пeстуемые ими команды.

«НИКТО ЕГО НЕ ПРОСИЛ ИДТИ ВПЕРЕД, РИСКОВАТЬ, И БЕЗ НЕГО БЫ СПРАВИЛИСЬ, ТОЛЬКО ПРОТИВНИКУ ДАЛ ШАНСЫ».

«НАШИ АТАКУЮТ, А ОН ПРОХЛАЖДАЕТСЯ, СТОРОЖИТ, ВИДИТЕ ЛИ, НЕТ ЧТОБЫ ПОЙТИ ВПЕРЕД, РИСКНУТЬ».

Вечно фигурируют эти наставления, то одно, то другое, по выбору. А выбор, если разобраться, целиком и полностью зависит от итоговых цифр на табло. Выиграли – молодцы, хорошо, что импровизировали и принимали собственные решения, Проиграли – задания у них в одно ухо влетают, в другое вылетают, пороли отсебятину, никакого представления об игровой дисциплине…

Просто и удобно, философию диктует счет матча, не надо выдумывать, напрягаться. Что и говорить, практичный способ мышления, в глазах многих тысяч болельщиков еще и удостоверенный либо радостными, либо оскорбительными цифрами счета.

А правды нет как в той, так и в другой версии, если брать их порознь. Правда в том, что хорошая игра подчинена сочетанию коллективного и индивидуального начал, и это сочетание проницательный тренер развивает, поощряет и культивирует. Игра безалаберная, разнобойная, неряшливая, сшитая на живую нитку, плоха. Но точно так же плоха и игра, зажатая тесным мундирчиком, сшитым на глазок тренером, не предусмотревшим высокие прыжки и вращения руками.

Высокий класс, скажем, сборных Бразилии, Англии, ФРГ, Голландии более всего проявляется в том, что команды эти, играя в рамках определенной общей схемы, непрерывно показывают, словно шикуя и хвастаясь, выдающихся солистов, мастеров умных, наделенных чувством собственного достоинства, свободно принимающих решения, дерзающих.

Обезличенный футбол, послушный схеме, когда игроки вызубривают тренерскую шпаргалку и ни о чем больше знать не желают, обречен навевать скуку, ему не покорить мир, его забывают, уйдя со стадиона, он, средний по замыслу, будет и среднего качества.

Один маститый тренер во время наших с ним разговоров на протяжении многих лет скептически отзывался то об одной «звезде», то о другой. В конце концов, когда его мишенями побывали даже Пеле, Яшин и Чарльтон, я был вынужден выступить с «официальным запросом»: что он вообще имеет против «звезд»? Он отнекивался, отпирался, но я настойчиво предъявлял все его прежние иронические замечания. И вдруг с тяжким вздохом:

– Вы бы попробовали терпеть знаменитость, особенно сходящую, тогда бы не спрашивали…