Ожившая головоломка

— Я, конечно, не занят, — ответил Юрка, — но неужели я только из-за этого полез в эту ледяную воду? Ты сразу не мог этого сказать?

— Это еще не все, — продолжал я, когда мы уже подошли к группе наших сотоварищей почти вплотную. — Кое-что произошло с головоломкой, и ты должен это увидеть собственными глазами. Не мог же я об этом при них рассказать, мы ведь решили все держать в тайне, разве не так?

— Это другое дело, — с облегчением вздохнул Гислер. — Естественно, мы никому не будем сообщать о нашей находке.

— Сразу покинем наш дружный коллектив или погреемся на солнышке? — спросил я Юрку.

— Давай хоть немного обсохнем и тогда уж двинем, — ответил он.

— Договорились, — согласился я.

Мы молча плюхнулись на свои полотенца и подставили спины солнцу. Немного подсохнув, мы попрощались с остальными и направились ко мне домой. По дороге я объяснил Юрке, что не собирался его эксплуатировать, но отец взял срочную работу на дом. Вчера мы расставили более-менее мебель, а старье сгрузили в бабкину комнату. Сегодня собирались его отправить в подвал. А я точно знаю, что если сразу этого не сделать, то потом все это барахло будет год лежать. К тому же загружать так интересующую нас теперь комнату не хотелось особенно. Гислер полностью со мной согласился.

Так за разговором мы добрели до моего — я уже не задумываясь называл этот замечательный огромный дом своим — дома. Погодка, как я уже говорил, выдалась классная, поэтому вездесущие бабульки были на посту. Я громко с ними поздоровался, моему примеру последовал и Юрка. Бабки, пригретые солнцем и от этого подобревшие, разулыбались нам в ответ. Даже лохматая собачонка сегодня не повизгивала, а лежала на травке прямо перед ними и наслаждалась теплом.

— Загорали небось? — поинтересовалась одна из бабулек, Ольга Афанасьевна, которая, несмотря на тепло, продолжала напяливать на себя цветной платок. Говорят, что в старости человек все время мерзнет, хоть зима на улице, хоть лето. Кажется, теперь я верю, что это правда.

— Не только загорали, но и искупались, — гордо заметил Юрка, чем поверг бабушек в полное изумление.

— Ой, ребятки, холодновато еще купаться-то, не простудитесь? — запричитала другая старуха, бабка Вера, и неодобрительно покачала головой.

— А мы закаляемся, — объяснил я, чем и остановил приближающуюся бурю негодования насчет родительского недогляда.

Бабки больше ничего не сказали, но проводили нас с Юркой очень пристальным взглядом. Обсуждают теперь, наверное, кто с кем связался и к чему это приведет. С другой стороны, чем им еще заниматься, кроме перемывания косточек соседям, тем более появившимся всего пару недель назад.

Мы зашли в дом, и тут же откуда ни возьмись у моих ног очутился Уголь. Вот загадочное создание! С крысами ему сегодня, наверное, не повезло, и он, почуяв наше приближение, рассчитывал, что я, добрая душа, покормлю его завтраком, а вернее сказать, уже обедом. Он покрутился возле моих ног, честно потерся об них своими черными ушами. Поняв, что я не реагирую на его подлизывания, котяра перекинулся на Юрку. Гислер сидел в кресле, которое все еще стояло у входа, когда желтоглазое животное запрыгнуло ему на колени и стало напрашиваться на то, чтобы его погладили. Юрка незамедлительно откликнулся на кошачий призыв и начал почесывать ему за ушками. Уголь от удовольствия замурлыкал, такое создавалось впечатление, что включили трансформатор или еще какой-нибудь прибор, и стал поглядывать на меня — видишь, мол, даже твой друг меня признал, не пора ли меня уже покормить.

— Ладно, так уж и быть, — милосердно произнес я и открыл дверцу холодильника. Уголь в ту же секунду покинул пригревшие его колени и с интересом заглянул в холодильник. Я достал одну из остававшихся со вчерашнего дня сарделек и бросил ее ему.

— Смотри, даже хвост трубой, — заметил Гислер. — Предатель, променял меня на колбасное изделие.

— Кстати, может, мы тоже подкрепимся перед трудовым подвигом? — осведомился я у друга.

— Я не против, — ответил Юрка, — даже могу помочь, чем смогу.

— А вот этого не требуется, — остановил его я, — в нашей семье готовит исключительно ваш покорный слуга, и ему это жутко нравится.

Я достал из холодильника пару сарделек, яйца и банку паштета. Через несколько минут на сковородке пузырилась яичница-глазунья, в небольшой кастрюльке варились сардельки. Все это время я даром не терял: нарезал батон аккуратными ломтиками и щедро намазал их паштетом, разлил по чашкам ароматный чай, и что-то среднее между завтраком и обедом было на столе.

— Пойду отца позову, может, он тоже к нам присоединится, — сказал я и помчался в его комнату.