Ожившие кошмары

— Ничего нового ты не увидишь — это первое, а второе — я уже не знаю, во что верить, — Алёнка натужно улыбнулась, заправляя вывернутую наизнанку майку. — Подъём, дед. Солнце ждать не будет.

* * *

— Нас никто не ищет… Не будет искать, — бормотала забившаяся под ель Юля, нервно накручивая на палец непослушный локон. — Я не проведу ночь рядом… — она запнулась, искоса взглянула на можжевеловые заросли, за которыми, укрытый еловыми лапами, лежал труп её брата. — Рядом с этим, — Юля обсасывала кончик тёмной пряди, не прекращая работать пальцем на манер веретена.

— Да перестань ты их жевать! — схватив жену за руку, рявкнул Толик. — Я вернусь в течение минут двадцати, может, получаса.

Его голос лукаво дрожал, запинался, словно в недрах гортани заглючила звуковая карта. Толик взглянул на падающее за кроны деревьев солнце. Сколько до заката? Сорок минут? Час? Он крепко обнял супругу за плечи, поцеловал в лоб.

— Видишь тропинку? — Толик указал пальцем на змеящуюся меж деревьев дорожку, слишком проторенную, чтобы быть звериной тропой. — Куда-то же она ведёт.

— Нет. Нет, блядь, нет! — Юля зашлась в истерике, удавьей хваткой вцепилась в предплечья мужа. — Слышишь меня? Ни за что!

Тени становились длиннее. В лесу сумерки сгущаются намного раньше, это Толик знал, как «Отче наш». А какие у него были варианты? Ждать вестей от ушедших с утра товарищей? Устроиться поудобнее рядом со стремительно теряющей рассудок супругой, а может быть, поджечь к чёртовой матери этот грёбаный лес, как часом ранее предложила Юля? Тогда это не казалось Толику такой уж плохой идеей. Дым от бушующего пожара был бы виден за многие километры, а торфяные болота тлели бы, наверное, до самой осени.

«Лес не может быть бесконечным», — думал Толик и, должно быть, был прав. Тропа, петляющая меж деревьев, вела вверх по склону небольшого холма и терялась где-то в чаще. Мужчина лелеял надежду поймать сигнал мобильного оператора. Двадцать минут. Да, этого ему будет достаточно, чтобы хоть на какое-то время вычеркнуть из памяти обезображенный образ конвульсирующего тела, захлёбывающегося собственной кровью.

«Пусть для Юльки это останется несчастным случаем. Нелепой случайностью», — подумал Толя, закурил, вложил пачку сигарет в хрупкую женскую ладонь, поцеловал супругу, тяжело поднялся и, накинув на плечи кислотно-оранжевый дождевик, направился к тропе.

— Толик, золотко! Не ходи! — в новом приступе истерики запричитала Юля. — Пожалуйста, не надо. Толенька-а-а!

Убитая горем, она ползла на коленях к уходящему супругу. Тонкие руки лозой обвили бёдра Толика.

— Вернись к лагерю, скоро стемнеет, — он бросил на жену безразличный взгляд. — Не дай погаснуть костру.

* * *

— Finita la commedia! — констатировала Алёна, рухнув под старой сосной. — Я не сделаю больше ни шагу!

Вано театрально повернулся к уставшей спутнице, глубоко вздохнул, подбирая слова.

— Даже не думай мне что-то сказать! — начала Алёна, прежде чем Ваня успел открыть рот. — Избавь меня от своих тирад. Грубо говоря — на хер! Клала я с высокой колокольни на болотные газы, волков, свиней и прочую хрень!

Она глубоко вздохнула, сомкнула тяжёлые веки, закрыла лицо руками и… сдалась. Надрывный стон сменился горестными всхлипываниями:

— Я так больше не могу-у-у!

* * *

Вано сбросил с плеч палатку, присел на корточки рядом с рыдающей подругой, тщетно смахнул паутину с лица:

— Если тебя это утешит, то мне самому духу не хватало объявить привал. Мой «внутренний мужик» не простил бы…

— Да пошёл в жопу твой «внутренний мужик», и ты, кстати, можешь последовать его примеру! — холодные глаза Алёны больше не блестели той сталью, которую Вано заметил при их первой встрече. Теперь в них читалась то ли детская обида, то ли обречённость.

А чего он ожидал от среднестатистической тепличной девушки? Сколько ей? Двадцать? Двадцать три? Не важно. Чем он сам занимался в её возрасте? Ваню вновь накрыла ностальгия: знакомство с Соней, первый совместный отпуск в Татрах. Помнится, тогда все отпускные ушли на пятидневный тур. Вспомнилась их с Соней роспись. Ну и дубар же тогда был! Вано больше не знал дурней, кроме них, игравших свадьбу на Хэллоуин.

Отпуск, походы, бытовуха — всё было, но не было такой чернухи. Топь, искалеченный товарищ, скудные запасы провизии, полное лишение средств коммуникации и компас, верь они показаниям оного — давно бы уже достигли Тартара.

— Я пройдусь ещё метров сто, — Ваня указал рукой в сторону гаснущего солнца. — Там, вроде как, местность холмится. Может, найду минеральный островок. А ты не унывай, Златовласка! — Он поцеловал девушку в лоб, достал из кармана батончик мюсли в уже очевидно растаявшей шоколадной глазури. Протянул Алёне. — Маленькие радости.

* * *

«Просвет. Там просвет!» — вид редеющего леса добавил Ване сил, словно кочегар подкинул в топку добрую лопату угля.

Вершину холма, на который взбирался измученный походник, венчала пара сросшихся сосен. За ними алел тёплый летний закат.

— Шажок, ещё шажок, — бормотал себе под нос Вано, выпутывая ноги из высокой травы. — Затем другой…