Ожившие кошмары

Она не договорила. Над головой заскрежетало, резко хлопнуло. Посыпалась грязно-серая пыль и душно пахнуло плесенью. Софья едва успела отскочить — большой кусок штукатурки с грохотом обвалился прямо под ноги, и кухня утонула в мутной взвеси.

Софья слышала, как женщина всхлипывает, но не видела ни ее, ни девочку.

— Вы в порядке? Не поранились? Эй, кто-нибудь, на помощь! Здесь потолок обваливается!

Из коридора донеслись топот и ругань. Хлопнула гулко дверь, а потом кто-то с силой схватил Софью за шиворот и выволок из кухни. Сквозь пелену висящей в воздухе пыли она успела разглядеть только клетчатую рубашку в масляных пятнах и грубые руки с ободранными костяшками.

— Они там… — начала говорить она, но мужчина резко вытолкнул ее в коридор.

— Оставь нас в покое! Убирайся!

— Я пытаюсь помочь! — Софья шагнула вперед, чтобы вернуться — женщина в кухне громко плакала — но мужчина преградил ей дорогу.

— Вон! — рявкнул он ей в лицо, обдав перегаром. Глаза у него были красные, в сетке полопавшихся сосудов. Неопрятная щетина топорщилась, как иглы. — Пошла отсюда, пока цела! Ты только хуже делаешь, не поняла еще?

Софья не выдержала и побежала к лестнице, на ходу доставая из сумки мобильный. Руки мелко тряслись.

Телефон не работал. Ни связи, ни интернета. Софья остановилась отдышаться перед подъемом на четвертый этаж. Еще раз попыталась позвонить, но на дисплее ярко высветилась надпись «только экстренный вызов». Девушка подняла его выше, потрясла, но в ответ телефон мигнул и отключился. Похоже, разрядился аккумулятор.

Звуки за спиной затихли, и когда Софья обернулась, никого не увидела. На линолеум оседала штукатурка. Трехколесный велосипед, накренившись, одиноко стоял посреди коридора.

«Наверняка с ними все в порядке. Я свое дело сделала, одна подпись у меня уже есть», — успокоила себя Софья. Непослушными пальцами убрала телефон, уложила подписанный бланк в прозрачный файл и закрепила в папке. Наклонилась, чтобы стряхнуть с туфель грязно-желтую пыль, а когда выпрямилась — встретилась глазами с собакой.

Овчарка зарычала. Шерсть на загривке встала дыбом. Софья попятилась. Беспомощно огляделась, ища взглядом хозяина, человека с сигаретой, но на лестничной площадке возник юродивый Кирюша.

— Ни твогай Соничку! — сердито казал он. Потом опустился на четвереньки, резво подполз к собаке и укусил ее за ухо.

Овчарка взвизгнула, рванулась в коридор, едва не задев в прыжке Софью. Перепуганная девушка вжалась в стену.

— Ни бо-ойся! — ласково протянул Кирюша. — Ки-юша защитит!

— Вы видели моего напарника? — голос у Софьи сорвался. — Мне нужно подняться к нему на четвертый этаж.

— Да, да, видел! — согласно закивал юродивый. — Пойдем, пвовожу!

Со странной для своего неказистого тела проворностью он поднялся на ноги, развернулся и запрыгал вверх по ступенькам. Софья пошла за ним, на всякий случай держась на расстоянии.

Последний этаж выглядел чище и светлее, но почему-то необитаемее предыдущих. Облезлый дощатый пол скрипел под ногами, у всех дверей была одинаковая, потрепанная сыростью и временем дерматиновая обивка. У облезлой стены сутулился советский шифоньер с обвисшими на петлях дверцами. Ровно гудели лампы дневного света, и только одна, у входа в темную душевую, ритмично мигала.

— Виталий Антонович! — негромко позвала Софья. Пустой коридор, словно истосковавшись по человеческому голосу, подхватил звук и эхом разнес под потолком.

— Сюда, пойдем! — Кирюша распахнул одну из дверей и выжидательно замер. Софья вытянула голову, прислушиваясь. Внутри звучали голоса.

— Пойдем! — повторил юродивый и вошел в квартиру, оставив дверь нараспашку. Софья поежилась. Перехватила папку с документами и заслонилась ею, как щитом.

— Виталий Антонович, вы здесь? — позвала она снова.

Вместо ответа из квартиры донесся смех. И характерный звук, как будто ударились друг о друга наполненные стаканы. Софья напрягла слух и нахмурилась. Один из голосов, похоже, принадлежал ее напарнику.

— Свой в доску, значит! — сердито пробормотала она и шагнула в квартиру.

Комнату от маленькой прихожей отгораживала вьетнамская штора с нитями из крупных деревянных бусин. Когда Софья отвела их в сторону, чтобы войти, бусины глухо застучали, и голоса в комнате тут же смолкли. А потом радио на стене хрипло отсчитало десять минут седьмого. Поймав странное дежавю, Софья остановилась.

Открывшаяся взгляду комната была слишком маленькой для трех кроватей: две были сдвинуты вместе, третья стояла вплотную к стене. У входа ютился пожелтевший холодильник «Бирюса», под окном стоял раскладной стол. Судя по всему, его использовали и как обеденный, и как письменный — с одного края лежали конфеты и тарелка с остатками еды, с другого стопка школьных тетрадей.