Ожог

Он вдруг теперь понял, глядя на сидящую на диване полуголую девочку с светлыми растрепанными волосами, с прижатыми к груди коленками, что произошло то, чего он не испытывал много лет. Случилось странное - он влюбился. Влюбился в малолетнюю начинающую проститутку. Шантажистку. Проклятье.

- Встань, - тихо попросил он.

- Это зачем?

- Я сказал, встань, - устало проговорил он.

Она сползла с дивана, неохотно встала на ноги, отбросила прядь со лба. Живот ее подрагивал. Лифчик тесно стягивал небольшие крепкие груди. Пальчики на ногах нервно сжимались и разжимались.

- Ну, - напряженно выдавила она, - что еще?

Он взял ее за руку и притянул к себе.

- Хочу тебя обнять.

И он крепко прижал ее к себе. Его руки гуляли по ее спине, от шеи до ягодиц, пожимая и лаская. Она задрожала в его руках.

- Мне так больно.

Он сжал ее еще сильнее.

- А так?

- Д-да, - почти прохрипела она.

Он посмотрел ей в глаза, продолжая мять ее тело. Сдернув трусики пониже, он вцепился в ее ягодицу, словно в тесто, заставив ее вскрикнуть. Ее тело затрепетало, а он чувствовал ярость, которой не было выхода. Его съедало нестерпимое желание укусить ее. Ударить так, чтобы она заревела, как тогда. Когда он вырвал из нее девственность с корнем, словно больной зуб, а она исходила неистовым криком, содрогаясь и корчась над ним, с толстым членом в своем узком девичьем влагалище.

- Никогда, - тихо проговорил он, - никогда не делай такого, за что бы я захотел тебя убить.

Она оскалилась, как тигрица, тяжело дыша.

- Обещай, - потребовал он.

Она вдруг всхлипнула, бессильно и жалобно, и опустила голову ему на плечо. И он ослабил тиски. Тихо, почти неслышно, до него донеслось:

- Обещаю...

Он повернул ее лицо к себе и поцеловал девушку в мягкие губы.

- А теперь... нам действительно пора уходить.

Часть 4. Бестия

- Заходи, не бойся, - он легонько подтолкнул ее в спину.

Она тряхнула головкой, и вошла в приемную. Мягко, как кошка. Была в ее походке необычная, тренированная грация. Любуясь ее узкой спиной, он подумал, что девочка наверняка занималась каким-то спортом - в детстве.

Он кивнул секретарю - пожилой женщине с сердитыми глазами - и пробурчал:

- Здравствуйте, Мария Сергеевна. Мы на минутку.

Секретарь ухмыльнулась. "

Черт," - сказал он себе, "Сволочи".

Он не смог бы сказать, к кому это относится. Это было наваждением. Ему казалось, что все знают про них все. Что его вчерашние поцелуи просвечивают сквозь нежную ткань колготок на ее бедрах. Что любой встречный может разглядеть сквозь спокойное выражение лица девушки уже знакомую ему звериную маску боли.

В кабинете их встретил упитанный брюнет с маленькими колючими глазами.

- Вован!

- Мишуня.

Мужчины обменялись рукопожатием. Затем Мишуня окинул девушку оценивающим взглядом хирурга из медкомиссии для призывников. Та смутилась и покраснела.

- Симпатяшка.

Владимир натянуто улыбнулся.

- Нужно ее пристроить, Миш.

- Да запросто, - ответил тот, осклабясь. - Книжки читать любишь?

Ирина кивнула.

- Она у тебя говорить умеет? - Брюнет с неохотой перевел взгляд на Владимира.

- Еще и как, - ответил он. - Стесняется...

- Гм... - Мишуня поскреб нижний подброродок. - Ну... лады.

Он черкнул несколько слов на розовом бумажном квадратике, и вручил его девушке. - Спросишь Ларису, администратора. Будешь пока на подхвате, а там посмотрим.

- Это книжный магазин? - удивленно спросила Ирина.

- Нет, оружейный, - ухмыльнулся Мишуня. - А теперь скройся на минуту, ага?

Девушка посмотрела на него непонимающе.

Мишуня кивнул на дверь. - Выйди, имею в виду. С папой пару слов хочу сказать.

Когда дверь за ней закрылась, толстяк тихо засмеялся.

- Чего это ты? - с досадой спросил Владимир.

- Да так... Где ты ее откопал?

- Тут недалеко.

- Много там еще таких?

- Каких? - его начала брать злоба.

Мишуня ухмыльнулся.

- Ты не нервничай. Что я тебе хотел сказать? - он вздохнул. - Дерьмо ты придумал, вот что... Ты ее прешь? Честно?

- И что тогда?

- То, что не хрен ее устраивать... Что она тебе, племяшка или еще какая родственница? Седьмая вода на киселе?

- Нет.

- Ну так чего ты изгиляешься? Не по-людски это, - объяснил Мишуня. - Сними ей хатку, напусти туда мебели всякой... мягкой... музыку там, телик, гардины плюшевые, понимаешь? Захаживай временами, поебывай с удовольствием. - Он хмыкнул, задумавшись. - Вот я своей Клаве клип собрался снимать - а? Чувствуешь?

- Она у тебя еще и петь умеет? - вяло поинтересовался Владимир, радуясь перемене темы.

Тот махнул рукой. - Хрен ее знает. Подвывает иногда, когда ЭмТиВи смотрит. А какая разница? Главное - при деле. Что я, дуремар, в продавалки ее загонять. Копейки пересчитывать.

- Мудро. - Владимир неопределенно откашлялся. - Пойду я, знаешь.

- Так ты задумайся.

- Ладно. Всех благ.

* * *

На улицу они вышли вместе. Щурясь от внезапно нагрянувшего солнца, она повернула к нему лицо:

- Спасибо.

Глаза ее сияли. Очевидно, перспективы ей мерещились радужные.