Ожоги (СИ)

Спустя еще полгода выписали Никиту. От веселого и беззаботного парня больше ничего не осталось. Он стал еще худее, чем был. Вообще стал похож на какой-то ходячий труп. После препаратов мозг вообще тяжело работал. Под глазами были ужасные черные синяки, а сами глаза – вечно красные, уставшие и замученные. Взгляд вечно отстраненный, задумчивый. Узнать о разводе родителей было для парня сильным стрессом, и потому, сейчас он ехал к оцту, который хотел поговорить с ним о чем-то важном. Владислав Григорьевич встретил сына с болью в глазах. Он относился к Лизе, как к родной дочери, и эта потеря сильно отразилась на нем, и потому, сказать это сыну…сложно. Немного поговорив с парнем, мужчина сел за стол, тяжело вздохнув.

- Пап, ты, кажется, хотел о чем-то со мной поговорить. – напомнил Ник, присев на край дивана.

- Да, я помню. Это касается Лизы.

- Лизы? А что Лиза? Хочешь сказать, что она хорошая и верная подруга, а на то, чтобы бросить меня одного у нее были причины? – нет, Никита не ненавидел девушку, но ему было очень обидно за то, что она больше так ни разу и не пришла. Отец прикрыл глаза, сказав сыну о том, что он совершает ошибку, говоря о ней с таким небольшим презрением, но Васильев лишь фыркнул.

- Ник, мы с твоей мамой развелись не только из-за того, что я был против того, чтобы класть тебя в больницу. Настоящая причина, по которой мы разошлись…Сын, говорю сразу, прости меня. Прости, что не смог сказать тебе сразу. В тот день, когда Лиза еще была у тебя, по дороге домой ее переехала машина, насмерть… Мама не хотела говорить тебе, считала, что это только усугубит ситуацию и, пусть лучше ты будешь думать, что она бросила тебя, чем будешь знать правду. Я был не согласен, но она сказала, что, если я все тебе расскажу, она мне этого не простит, проклянет и вообще куча всего. Прости, Ник.

Никита сидел, пытаясь осознать то, о чем ему вообще говорят. На глазах выступили слезы, парень начал тяжело дышать, закрыв рот рукой. Он ненавидел сейчас сам себя. За то, что целый год думал о ней, как не о самом хорошем человеке. Как обижался за то, что она поступила с ним так. Ненавидел себя за то, что именно из-за него она оказалась в тот день в больнице, а после, пошла домой пешком.

- Ты должен был мне сказать…Должен был.

- Прости меня.

- Мне нужно побыть одному, ладно? Я…я пойду прогуляюсь.

- Куда? Ты уверен?

Шатен кивнул и, обувшись, взял куртку, покинув квартиру. Когда он вышел на улицу, то уже просто не мог сдержать слез, и попросту сел на асфальт, прижавшись спиной к стене дома. Сердце билось очень быстро, но внутри была самая настоящая пустота. Сейчас было только одно место, где он хотел находиться. Крыша, где они впервые поцеловались. Тогда Антонова еще не знала, какие чувства испытывает к ней Никита. Они просто сидели там, смотрели вниз, говоря о том, какие же все-таки маленькие люди, если смотреть на них с такой высоты. Какие они маленькие по сравнению с целой вселенной. Он тогда не сдержался и поцеловал ее, а она не сопротивлялась. Нет, это не потому, что он тоже ей нравился. Девушка просто не могла причинить боль самому близкому и родному человеку. Это была их крыша. Место, куда они приходили, если хотели просто отдохнуть от повседневных проблем и поразмышлять о том, какие же мы, люди, маленькие. Ник помнил туда дорогу очень хорошо, вполне мог дойти с закрытыми глазами. Пока поднимался по лестнице, в подъезде, вспоминал, как однажды летом они тут дурачились, разрисовывая стены баллончиками с краской, смеялись и веселились. Чувствовали себя живыми и свободными. Стены, кстати, так и остались раскрашенными. А внизу подпись «LaNFuck». Ник до сих пор не мог понять, почему именно этот вариант, но, глупо сейчас думать об этом.

А вот и крыша. Безумный ветер, бьющий своим потоком в лицо, пробирающий до костей. И снова почти май. Внизу тепло, а наверху безумно холодно. Снова целая куча воспоминаний, которая просто разрывала парня на куски. Он сел, прислонившись к стене, закурил.

- Мы были как параллельные линии: всегда близко, но никогда не вместе. Я так сильно любил тебя, что порой, мне казалось, что я скоро умру от этой любви. Эти твои отношения с Матвеем просто убивали меня, было очень больно смотреть на них. Смотреть, как он не дорожит тобой. Знать, что я все равно не смогу ничего сделать. Любить тебя, зная, что мы все равно не будем вместе. Даже если я целовал тебя, а ты целовала в ответ, я знал, что ты не любишь меня так, как я любил тебя. Для тебя я был семьей, ты для меня – смыслом жизни. Глупо, наверное. Помнишь, ты сказала мне, чтобы я никогда не ходил на крыши? Честно, не очень понял, к чему это, но все равно пообещал. Не хотел, чтобы ты волновалась. А сейчас сижу на крыше…Знаешь, Лиза, прости. – рывком поднявшись на ноги, шатен подошел к краю, ступив на него. Он смотрел вниз, наблюдал, как люди, словно муравьи бегут по своим делам, живут своей жизнью. Шмыгнув носом, утирая слезы, Ник просто шагнул вперед, завершая свою историю. Завершая их с Лизой историю.