Озорница

Прижав колени к груди, Эмили сидела на холме у могилы отца. Красавец клиппер, доставивший на остров Джастина, поднял паруса и давно скрылся за горизонтом. Белокрылый корабль на фоне полной луны представлял собой незабываемое зрелище. От такой красоты сердце могло расколоться, если бы оно уже не было безнадежно разбито. Над головой осталось только звездное небо, да легкий ветерок ласково трепал волосы. Эмили зарыла ноги в густую траву и прижалась к колену мокрой щекой.

Внезапно ночь всколыхнула неземная мелодия, творение, неподвластное простым смертным. Чудилось, поют звезды или хор ангелов, затерянный в мироздании. Эмили не верила своим ушам, боялась шевельнуться, всем естеством впитывая божественные звуки. Сжав кулаки, она медленно встала, повернулась и, затаив дыхание, стала следить за линией факелов, поднимавшихся на холм с берега моря.

Когда торжественная процессия преодолела гребень холма, среди знакомых и ставших родными лиц можно было рассмотреть улыбающегося Трини в несколько помятом светлом костюме из лучшего египетского хлопка. Рядом выступали Дани и Кавири, изукрашенные раковинами и кусками янтаря, и шаман племени, на лице которого застыла жуткая гримаса, долженствующая изобразить приветливую улыбку. Но Эмили видела только одного человека, возглавлявшего шествие, и невольно залюбовалась высокой крепкой фигурой и мужественным лицом. Босоногий король в потертых брюках на помочах.

Процессия замерла, воцарилась полная тишина.

— Опять опоздал, — укоризненно сказала Эмили, судорожно сглотнув непрошеный комок, подступивший к горлу.

— Надеюсь, не намного? — осведомился Джастин. — Говорят, негоже опаздывать на собственную свадьбу.

Он предлагал ей руку и сердце. Эмили открыла было рот, чтобы дать ответ, но в эту минуту перед глазами предстал поднос, на котором возлежала раковина, наполненная дымящейся янтарной жидкостью.

— Чаю не желаете? — спросил Пенфелд, склонившись в легком поклоне. — Столь торжественный момент необходимо достойно отметить.

Он лишь лукаво улыбнулся, когда, не говоря ни слова, Эмили оттолкнула поднос и бросилась в объятия Джастина под раскатистый хохот Трини.

— Я хотел, чтобы Дэвид был свидетелем на нашей свадьбе, — сказал Джастин, указывая на могильный крест.

— Так оно и есть! — воскликнула Эмили. — Смотри!

Воале основания памятника из-под песчаного покрова на свет выбился нежный цветок. Губы Джастина и Эмили слились в долгом поцелуе, запечатав клятвы в верности и вечной любви. Вокруг туземцы завели хоровод, а герцог склонился к уху девушки и прошептал слова, которые Эмили страстно желала услышать чуть ли не с первой их встречи:

— Оставайся со мной навсегда, моя сладкая, любовь моя… моя Клэр.