Озорной вампир

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я остался?

Саша практически вытолкала Лукаса за дверь. Он помог ей затащить Эвана внутрь и уложить на кровать. Но теперь, когда дело было сделано, ему нужно было убираться отсюда ко всем чертям. Не то чтобы Саша не ценила его помощь. Она не знала, что бы делала без него сегодня вечером. Но именно для его же собственной безопасности ей нужно было, чтобы он убрался отсюда. Эван был диким существом. Безумным. Он был ранен и, вероятно, травмирован. Когда он проснется, у него будет менталитет загнанного в угол животного. Он пойдет за первой же видимой угрозой, и это будет Лукас. Она сама справится с Эваном. Она занималась этим уже несколько недель. Он не пугал ее, ни капельки.

— Не сомневаюсь. Я могу справиться с этим. Спасибо, Лукас. — Она осторожно перенесла его через порог и закрыла дверь. Лукас преградил ей путь ногой, и она раздраженно вздохнула. У нее не было времени на эту чрезмерную заботу. Возможно, она и выглядела безобидной, но Саша была свирепой. Она не нуждалась в защите. Ни от кого, и уж тем более от Эвана. — Я серьезно говорю. Я справлюсь.

Его глаза сузились, когда он посмотрел на нее.

— Если тебе что-нибудь понадобится…

— Знаю. — Она была рада, что может называть Лукаса другом. — Ты будешь первым, кому я позвоню.

— Хорошо. — Он наклонился и прижался губами ко лбу Саши.

Лукас замер. Саша почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной, и тонкие волоски на ее руках встали дыбом. Она подавила желание застонать. Дерьмо. Черт подери! К черту мою жизнь… из всех дерьмовых…

— Я должен перестать быть зажатым между мужчинами и их женщинами, — пробормотал Лукас. Позади нее раздалось низкое рычание, и Саша съежилась. — Думаю, это определенно мой сигнал к отъезду. Позвони мне позже.

Глаза Саши медленно закрылись. Ну что ж, она догадалась, что ответ на вопрос, придет ли Эван в сознание, уже дан. Дверь почти беззвучно закрылась, когда она вздохнула и повернулась к Эвану. Ей следовало бы знать, что даже адский огонь не сможет надолго усмирить его.

Она открыла глаза. Впервые с тех пор, как она встретила его, она увидела существо, которого боялись другие сверхъестественные существа. Губы Эвана растянулись в оскале, и чернота проглотила белки глаз. Его разорванная и окровавленная футболка туго натянулась на выпуклых мышцах, а ноздри раздувались.

— Скажи мне, Саша. Сколько именно мужчин следует за тобой по пятам? Я должен полностью отказаться от боевой арены и вместо этого посвятить время убийству твоих поклонников.

Боги, но он был пугающим зрелищем. Гневные красные рубцы и большие волдыри вздулись на его теле. Засохшая кровь от ран, которые давно уже зажили, запятнала почти каждый дюйм его одежды, которая была разорвана там, где кинжалы, без сомнения, пронзали ткань и мышцы, вплоть до кости. Саша съежилась. Ее тело ныло от той призрачной боли, которую он испытал от рук этих садистских ублюдков. Если бы она могла, Саша убила бы всех демонов до единого на земле. Гнев, негодование, жажда мести жгли ее изнутри. Если бы не ослабленное состояние Эвана, она бы собралась и отправилась выслеживать тварей, которые сделали это с ним.

Эван выглядел как ходячий мертвец, и все, что его волновало, это мужчины, с которыми Саша водила компанию? Боги.

— Думаю, тебе следует больше беспокоиться о демонах, которые жгли и избивали тебя сегодня ночью до крови.

— А кто этот мужчина, Саша?

Саша проглотила раздраженное рычание. Она никогда не встречала более упрямого существа, чем Эван Бран.

— Ты должен быть в постели, отдыхать. Не беспокойся о том, с кем, черт возьми, я вожу дружбу.

На лбу Эвана появилась глубокая борозда, и Саша практически ощутила жар его нарастающего гнева. Она не должна была объясняться с ним. О чем угодно. Ей не нужно было объяснять, с кем она решила дружить — с мужчиной, с женщиной или с кем-то еще. Они не были парой. Они вообще ничего собой не представляли. Эван привязал ее душу, но по большей части вел себя так, словно ему было все равно. Связь между ними ничего для него не значила. Так почему же ему было не наплевать, кто такой Лукас?

— Кто… он… такой?

Если бы он уже не был избит до полусмерти, Саша сама бы захотела это сделать. Он раздражал ее, как никто другой. Это вызвало ее гнев. Это разожгло ее желание. Ее сердце болело за него, за все, что он пережил, за его, несомненно, суровое существование. И в тех редких случаях, когда он удостаивал ее улыбкой, ее грудь переполнялась до отказа, и она почти задыхалась от потока эмоций, которые он вызывал в ней. Она не знала, любит ли Эвана, но сейчас он ей определенно не нравился.

— Лукас — мой друг. — По правде говоря, она не обязана была ему ничего объяснять. Но ей нужно было, чтобы он успокоился и вернул свою задницу в постель, чтобы начать исцеляться. — Он помог мне вернуть тебя в квартиру сегодня вечером.