Озорной вампир

— Он был с тобой? На боевой арене? — Эван сделал несколько угрожающих шагов в ее сторону, и сердце Саши подпрыгнуло к горлу. Он был без сознания к тому времени, когда она добралась до него, но, очевидно, он был в сознании до того, как демоны сбросили его на арену битвы. — Какого черта ты там делала, Саша? И что он там с тобой делал?

— Я как раз искала тебя. — Она едва ли могла сказать ему правду. Что она планировала выследить демонов, которые угрожали им, и убить всех до единого.

— И для этого тебе понадобился твой друг?

Он сделал еще один шаг к ней, потом еще один. Гостиная была крошечной, едва ли десять футов в поперечнике. Длина его шага сокращала расстояние между ними, пока их не разделяла всего пара футов. Электрический разряд искрил воздух, превращая кровь Саши в дым, а сердце бешено колотилось в груди. Ни один мужчина никогда не возбуждал ее так, как Эван.

— После нашей последней встречи с демонами я подумала, что было бы неплохо привести подкрепление.

— Неужели? — Его тон оставался мертвенно серьезным, но бездонная чернота начала исчезать из глаз, открывая светло-золотистый цвет, который она так любила. Он сделал еще один шаг вперед, и Саше пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.

— Я не знаю, что ты пытаешься заставить меня признать, Эван. — Она ненавидела игры и отказывалась играть в его игру. — Вместо того чтобы беспокоиться о том, где я была и почему, может быть, нам стоит поговорить о том, что случилось с тобой сегодня вечером.

Он выпрямился.

— Что ты делала сегодня вечером на арене битвы, Саша?

Ублюдок. Он просто должен был быть упрямым. Надо было поспорить. Надо было быть подозрительным и устраивать неприятности там, где их не было. Саша протянула руку назад и взялась за ручку двери. Она была в пяти секундах от того, чтобы приказать ему убираться к черту. Она не нуждалась в этом дерьме. Ее забота о нем побудила ее пойти туда сегодня вечером. Искать. Сделать все возможное, чтобы защитить его. И вместо того, чтобы пропустить, Эван настаивал на том, чтобы затеять драку там, где ее не было.

— Я уже говорила тебе и не собираюсь повторять снова.

Эван наклонился ближе и уткнулся носом Саше в ухо. Он глубоко вдохнул, и по коже Саши пробежала дрожь.

— Ты пахнешь им. — Эти слова закончились низким, угрожающим рычанием. — Иди и смой его.

Серьезно? Из всего этого высокомерного, Альфа-мужского дерьма. Саша резко вздернула подбородок.

— Нет. — Он вел себя нелепо, и она не собиралась подкреплять его поведение подчинением.

— Не испытывай меня, Саша. Иди в душ. Сейчас же.

— Отвали, Эван. — Она не могла поверить, что так волновалась за него раньше.

Он протянул руку и схватил ее, невероятно быстро для человека, которого чуть не избили и не сожгли заживо этой ночью. Саша судорожно втянула воздух, когда он поднял ее и положил себе на плечо. Он издал стон боли, и на мгновение она почти пожалела его. Но это было сделано по его желанию. Ему не нужно было перекидывать ее через плечо и тащить бог знает, куда по какой-то дурацкой причине. И честно говоря, она уже устала от того, что он швыряет ее, как мешок с зерном. Эван заслужил то, что получил. Да пошел он к черту.

— Если ты не собираешься смывать с себя запах этого ублюдка, я сделаю это сам.

Что, черт возьми, с ним происходит? Сегодня вечером его чуть не убили, он был сильно обожжен и покрыт волдырями, и самое важное, о чем думал Эван — это как она пахнет?

— Отпусти меня, Эван. — Она чертовски устала от того, что он думал, будто может просто тащить ее за собой, когда она не хочет. — Сейчас же!

Он вошел в ванную и поставил ее под душ. Он повернул ручку, и Саша ахнула, когда ледяные брызги ударили в нее. Она стояла ошеломленная, дрожащая и не в силах пошевелиться. Вода начала нагреваться, и она смотрела, как Эван раздевается.

— Снимай свою одежду. Если мне еще хоть секунду придется его нюхать, я выслежу его и убью. Это то, чего ты хочешь?

Как будто она не могла контролировать свои собственные двигательные функции, руки Саши начали ее раздевать. Она снова и снова повторяла себе, что Эван ее не пугает. Но ведь это не совсем так, правда? Потому что, несмотря на свое ребяческое отношение, он возбуждал ее. И это было совершенно ужасно.

***