Озорство

На втором этаже, в комнате для допросов Мейер и Хейз беседовали с Уильямом Гаррисом Гамильтоном. Таково было, согласно водительским правам, полное имя надзирателя, трудившегося в приюте.

Сыщики знали, что им придется долго повозиться с ним.

Пока в их активе было только признание Маргарет Шэнкс.

Старуха наняла Гамильтона, чтобы тот завез куда-нибудь ее мужа и навсегда избавил ее от него. Они до сих пор не установили личность мужчины, известного им под именем Чарли, и личность умершей от сердечного приступа женщины, которую кто-то оставил, одинокую и беспомощную, как ребенок, в безлюдном зале ожидания железнодорожной станции. Если Гамильтон действительно тот самый человек, кто подбросил ее туда, его можно будет обоснованно обвинить в убийстве второй степени.

Это тяжкое преступление класса А так определяется статьей 125.5 уголовного кодекса: «Лицо признается виновным в убийстве второй степени, если при обстоятельствах, доказывающих преступное безразличие к человеческой жизни, оно своим не правомерным поведением создало смертельно опасную ситуацию, ставшую причиной смерти другого лица». Если же не удастся квалифицировать его действия этой статьей, то можно будет предъявить ему обвинение в непредумышленном убийстве второй степени. Тяжкое преступление класса С. Непредумышленное убийство второй степени определяется статьей 125.15 уголовного кодекса так: «Не правомерное действие, повлекшее за собой смерть другого лица».

Гамильтон заявил сыщикам, что он никогда не слышал о женщине по имени Маргарет Шэнкс. А о ее муже Рубине Шэнксе и подавно.

— Так ей что, сорока на хвосте принесла ваше имя? — спросил Хейз.

— Почем я знаю? Знаю только, что никогда не слышал о ней, — ответил Гамильтон.

Он, казалось, был совершенно уверен, что ни при каких обстоятельствах сыщики его не расколют. А если им это и удастся, они все равно останутся с носом. Сыщики разъяснили ему его права и спросили, не желает ли он, чтобы на допросе присутствовал адвокат. Гамильтон не желал этого. Он сидел, покуривая сигарету, за длинным столом в зале и время от времени поглядывал на вставленное в стену зеркало, прозрачное только с одной стороны, давая понять сыщикам, что знает эту штуку и ему наплевать на того, кто стоит за зеркалом и наблюдает за ним. В этот момент за зеркалом никого не было. Сыщики намеревались пригласить в участок Маргарет Шэнкс и устроить ей очную ставку с человеком, который не за здорово живешь избавил ее от мужа. Они также планировали показать его самому Рубину. Интересно, узнает ли старик человека, который привез его на машине из Фокс-Хилла и оставил на игровой площадке недалеко от Речной Гавани? Но всему свое время. А пока допрос шел своим порядком.

Подозреваемому задают беспрерывно одни и те же вопросы, и он, истощив в конце концов запас заготовленных заранее ответов, начинает выкладывать то, что, по его разумению, сыщикам не следовало бы знать.

— Вы всегда выполняли работу, связанную с поддержанием порядка? — спросил Мейер.

— Смотря по тому, что вы подразумеваете под работой, связанной с поддержанием порядка.

Хейзу захотелось съездить ему в зубы.

— Человек, выполняющий эту работу, имеет значок полицейского, — произнес он. — Да вы сами прекрасно знаете что такое работа, связанная с поддержанием порядка.

— Я работал надзирателем в тюрьме. Это работа, связанная с поддержанием порядка? — сказал Гамильтон.

Теперь ясно, почему он думал, что сможет противостоять сыщикам. Он был немного знаком на практике с уголовным процессуальным правом, поякшался с такими же, как он сам, мерзавцами, которые влипли и отбывали сроки лишь по своей глупости. Он был хитрее и смышленее всех знакомых ему жуликов, хитрее и смышленее вот этих двух допрашивавших его ничтожеств. А может быть, это ему только казалось? Но он пытался сейчас доказать свое превосходство над ними. Мистер Хладнокровие. Улыбается и покуривает сигарету. У Хейза зачесались руки вбить ему эту сигарету в глотку.

— В какой тюрьме? — спросил он.

— Кастелвью. В северной части города.

— Давно ли вы работаете в приюте?

— Полтора года.

— Слышали что-нибудь о пропаже одеял?

— Нет. Были украдены одеяла?

— Много одеял, — уточнил Мейер. — С начала этого года исчезло двадцать шесть одеял.

— А я и не знал.

— Часть этих одеял появилась в городе.

— И об этом мне ничего не известно.

— Одно из них на железнодорожной станции «Уитком-Авеню».

— Понятия не имею, где это находится.

— Линия Харб-Вэлли, — подсказал Хейз.

— И это мне ничего не говорит.

— Тянется на север до самого Кастелвью. Вы сказали, что работали там. Было дело?

— Да.

— И ничего не слышали о линии Харб-Вэлли?

— Почему же не слышал? Конечно, слышал. А вот о станции «Уитком-Авеню» ничего не знаю.

— И значит, не могли отвезти туда на машине маленькую старушку. Так?

— Так.

— И тем не менее взяли ее из дома, где она жила, завернули в одеяло, украденное из приюта...

— Ничего не знаю ни о ней, ни об украденных одеялах.

— А старичка по имени Чарли знаете?

— Многих моих знакомых зовут Чарли.

— А вот этот Чарли дал нам отличный словесный портрет. Прямо как будто с вас списан.

— Вот как?