Озорство

— Кто вам это сказал? — с улыбкой спросил Кольберт.

— Девушка, которая может опознать вас, — ответил Клинг.

— Не желаете ли встретиться с ней? — поинтересовался Паркер.

* * *

Он помнил те времена, когда начальник службы детективов проводил сборы каждый день с понедельника по четверг в своем управлении, находившемся в центре города. Но в отличие от теперешних сборов их целью было не опознание предполагаемых преступников. Для отбывания этой повинности все городские участки посылали по два детектива в каждый из указанных дней.

Они сидели на складных деревянных стульях в гимнастическом зале, а на сцену выводили правонарушителей, арестованных накануне за совершение тяжких преступлений, и начальник службы детективов допрашивал их.

Начальник стоял перед микрофоном на возвышении в конце зала и рассказывал, в чем состояло преступление человека, выставленного на эстраде для всеобщего обозрения, описывал обстоятельства ареста, а потом преступника или преступницу держали там пять, десять минут — столько, сколько начальник считал нужным в зависимости от тяжести содеянного. Благодаря этому детективы имели возможность знакомиться с преступным миром нашего прекрасного города.

Смысл затеи заключался в том, что люди, совершившие однажды серьезное правонарушение, часто становятся рецидивистами, и когда они снова начинают конфликтовать с законом, полицейские знают, с кем имеют дело. В те времена поддержание общественного порядка было персональной обязанностью полицейских. Некоторые дальновидные детективы присутствовали на сборах через каждые две недели. В эти дни они не выходили на работу в свои участки и с удовольствием разглядывали человеческие отбросы, выставленные на сцене в главном управлении.

В наши дни эти формальные сборы больше не проводятся.

Детективов собирают только в случаях, подобных сегодняшнему, когда главным действующим лицом была Мириам Хартман, негритянская девушка, работавшая за кассовым аппаратом номер шесть в магазине фирмы «Сав-Мор». Предполагалось, что именно с ней рассчитался Джеффри Кольберт в дождливую мартовскую среду за двадцать две банки с красками.

В 87-м участке комната для сборов, или демонстрационный зал, как иногда величали это помещение, и в половину не была так же технически оснащена, как в некоторых недавно открытых участках. В цокольном этаже здания выбрали помещение, переоборудовали его, построили там большой помост, оградили его полупрозрачным щитом, поставили двенадцать стульев. Люди, находившиеся в зале, отлично видели сквозь щит сидевших на помосте предполагаемых преступников, а те их не видели. Комната не была оборудована кондиционером, и "летом там иногда было очень душно. Но сейчас, в начале апреля, Мириам Хартман не ощущала никаких неудобств. Она сидела перед огороженным щитом и ярко освещенным помостом и ждала начала действа. Если ей здесь не слишком удобно, черт с ней, подумал Паркер.

Для сегодняшнего опознания детективы выпустили на помост троих усатых мужчин. Двоих из них, хулиганов, они взяли из камер предварительного заключения. Третьим был патрульный полицейский, которого попросили переодеться в штатскую одежду. Еще трое мужчин были без усов. Один из них — канцелярист, а остальные двое — патрульные полицейские. Все в штатской одежде. Вместе с Кольбертом их было семеро, четверо усатых и трое без усов. Причем двое усатых были примерно такого же роста, как и Кольберт.

Один метр восемьдесят сантиметров. Все семеро белые. Все было устроено так, что никакой беспринципный крючкотвор не смог бы объявить процесс опознания Кольберта недействительным. В этой компании он был не единственным белым, не единственным высоким и не единственным усатым.

Мириам Хартман должна была сделать свой выбор.

Семеро мужчин взошли на помост. Всем им, кроме разве что Кольберта, эта процедура была отлично известна по собственному опыту. Первыми поднялись два хулигана, извлеченные для этой цели из КПЗ, за ними следовали три полицейских, потом шел Кольберт. Шествие замыкал полицейский. Позади них на стене находились указатели роста. Помост был освещен ярким, но не слепящим светом. Никто из мужчин даже украдкой не смотрел в затемненный зал.

Паркер придвинул к себе микрофон.

Одному за другим он приказывал мужчинам сделать шаг вперед, улыбнуться и сказать: «Ну и погодка, а?». Именно эти слова услышала Мириам Хартман от человека, купившего краску. И они один за другим делали шаг вперед, улыбались и произносили: «Ну и погодка, а?». У одного хулигана улыбка вышла довольно мерзкая. После того как очередной мужчина исполнял свою маленькую роль, Паркер говорил ему: «Спасибо. Станьте на место, пожалуйста».

Позже он вспоминал, что Мириам Хартман узнала Кольберта сразу, как только тот ступил на помост. Сыщик нисколько не удивился, когда она сказала: «Это он».

— Второй слева? — уточнил Паркер.

— Второй слева, — подтвердила негритянка и многозначительно кивнула.

* * *