Озверевшая

Мы встретились перед школой. Она выглядела измученной. Лицо опухло, нос превратился в красную мокрую пуговку. Кейтлин вцепилась в крестик на шее, прижав руки к телу, словно калека. Покрасневшие глаза говорили о слезах, и я тихонько выругалась, волнуясь, что пропустила первый камень.　

— Ты в норме?　

— Трудно здесь находиться.　

— Что-то случилось?　

Она огляделась по сторонам.　

— Все смотрят на меня как на шлюху. А девчонки, кажется, шептались обо мне.　

— Ты просто нервничаешь. Это понятно. Ты так много вынесла. Пойдем, пора в класс.　

Мы вошли в школу. Кейтлин была права: все на нее пялились. Даже некоторые учителя смотрели краем глаза. Я немного отошла от нее и зашагала быстрей.　

— Подожди! — воскликнула Кейтлин и побежала за мной.

Только тогда я заметила, насколько плохо она выглядит. Волосы жирные и грязные, хвостик растрепан. Кейтлин надела спортивные штаны и фланелевую рубашку не по размеру. Папину, поняла я.　

— Почему они все на меня смотрят? — прошептала она.　

Я не ответила.　

Тут к нам и подошла группа мальчишек. Малолетки, готовые на все, чтобы заслужить одобрение старшеклассников. Они увидели шанс подняться на одну ступеньку в школьной иерархии и не собирались отдавать его кому-то еще.　

Один из мальчишек держал в руках планшет. Приблизившись, он открыл чехол, показывая фотографию Кейтлин — она лежала раскинув ноги, сперма белела на животе. Кейтлин вскрикнула, и лидер развернулся, показывая снимок зрителям. Другие мальчишки заржали, и каждый полез в мобильник, показывая другие ее фотографии — с пальцами во рту, на груди, на киске. Одна была снята крупным планом. Я окунула палец Кейтлин в сперму и размазала капли по ее лицу.　

Смех разлетелся по полному людей коридору.　

Кейтлин раскрыла рот и задрожала. Лицо было розовым — выражение как у готового заорать младенца. Она взглянула на меня в поисках поддержки, но не нашла сочувствия.　

— Гребаная сука! — заорал кто-то в толпе.　

— Ага. — Новый голос без лица. — Это тебе за вранье про Дерека!　

Кейтлин трясло так сильно, что лязгали зубы. Ее лицо стало пустым от шока, но на глазах появились слезы. Многие в толпе достали телефоны, чтобы запечатлеть эту сцену. Кейтлин закричала, схватилась за голову и, ко всеобщему изумлению, стала рвать на себе волосы. Толпа выросла, многих привлек шум. Среди стервятников я заметила Эми и Дакоту. Последняя выражением лица походила на шутника, который понял, что все зашло слишком далеко. Эми еле заметно улыбалась — жестокость сверкала жемчужинками идеальных зубов.　

— Кейтлин сосет у спортсменов! — заорал мальчишка с планшетом, а его дружки подхватили.

— Прекратите! — закричала я, желая их расцеловать. Мне все еще хотелось, чтобы Кейтлин думала, что я на ее стороне, и чтобы школа считала меня хорошей девочкой. — Убирайтесь!　

Кейтлин упала на колени, странно, прерывисто дыша.　

— У нее гипервентиляция! — подойдя, воскликнула Дакота.　

Люди окружили нас — не для того, чтобы лишить ее воздуха, но выходило именно так. Кейтлин рылась в спортивной сумке в поисках ингалятора. Я знала, что ей нужно, но не помогла. Стояла, изображая шок, со слезами на глазах.　

— Пропустите! — послышался взрослый голос.　

Учительница алгебры, худенькая мисс Ньюман, пробилась сквозь толпу и опустилась на колени рядом с Кейтлин. Увидев, что та шарит в сумке, она расстегнула молнию, достала ингалятор и поднесла к ее губам. Кейтлин попыталась вдохнуть, но дышала слишком прерывисто. Ее лицо стало пурпурным. Я была рядом, и учительница посмотрела на меня.　

— Вызывай скорую, — сказала она.　

Выбора не осталось, пришлось вытащить телефон и набрать 911.　

Остальные просто стояли и смотрели, некоторые все еще улыбались и снимали.　

***

Большинство школьников после этого приуныло. Похоже, у многих моих одноклассников было сердце. Сплетничать за спиной у девчонки — одно, а затравить ее до нервного срыва и госпитализации... это заставило их ненадолго почувствовать вину. Не то чтобы кто-то хотел ее навестить. Никто не посмел купить открытку с пожеланием выздоровления и пустить по школе, чтобы все подписали. Люди чувствовали вину, но не хотели, чтобы другие узнали об их жалости к изгою. Поэтому, хотя мрачная атмосфера захватила всех, каждый справлялся с ней в одиноком молчании.　

Конечно, оставались сетевые тролли, которых это забавляло: подростки-садисты, школьницы-стервочки и задиры, ухмылявшиеся, приспустив на нос черные очки. Эми скрывала это лучше других, но я хорошо знала подругу и чувствовала ядовитый запах удовлетворения, исходящий из ее нутра. Злоба Эми была восхитительной и неотразимой. При мысли об этом мне хотелось ее трахнуть.　

— Извини, — сказала она, нисколько не считая себя виноватой, — но она сама это на себя навлекла.　

— Они сотрут тех мальчишек в порошок, — заметил Брайан, доедая ланч. — Держу пари, их исключат.　

— Всех четверых? Да ладно.　

— Как там Дерек? — спросила Дакота.　

Он не пришел на ланч. Мы знали, что его вызвали к директору.　

— Уверен, его ругают за фотографии, — сказал Брайан.　

Эми покачала головой, словно сожалела:　

— Он и так через многое прошел.　

— Ага, — кивнула я. — Бедняга.