Озверевшая

Симона представляла собой невероятное зрелище. Разрушение было полным и всепоглощающим, словно прекрасный взрыв, лучше, чем я предполагала. Новая воронка адского пламени сомкнулась вокруг и пожрала ее, утянула вниз, вниз, вниз — в черную бездну, откуда нет возврата. Я наблюдала за этим в немом восторге, стараясь изо всех сил изображать скорбь и шок. Казалось, серая шелуха дома Блэкли на миг исчезла, мое тело расслабилось, незримый пузырь снова сомкнулся вокруг меня, согревая душу в кровавых объятиях, наполняя сердце эйфорией и тьмой, моими трофеями. Слезы выступили на глазах, но никто не понял, что я плачу от радости.　

Теперь, когда я смотрела на гроб, они вернулись. Семья Кейтлин обступила меня, сгорбившись под грузом горя, и моя киска потекла. Я не могла дождаться, когда окажусь дома и трахну себя, хотя с момента смерти я мастурбировала так часто, что промежность болела. Пока священник нудел об Иисусе, Небесах и прочем дерьме, я представляла тело Кейтлин на столе бальзамировщика со шлангами, накачивающими ее формальдегидом. Гадала, не трахнул ли он ее труп. Я бы точно не удержалась. От одной мысли о ее хладном теле меня пронзила сладкая дрожь. Она будет обнаженной и бескровной, чистой, какими могут быть лишь недавно умершие. В юных мертвецах есть своего рода поэзия, красота. Молодость усиливала чувство утраты, и я хотела размазывать слезы, пролитые скорбящими, по своему телу, пока не лишусь чувств от оргазма. Священник все бубнил, а я прикидывала, сложно ли будет прошмыгнуть ночью на кладбище и выкопать тело. Забрать его домой, как секс-куклу в духе Эда Гина[10]. Странная мысль, но она развлекла меня во время нудной надгробной речи.　

Смерть Кейтлин свела город с ума. Школа закрылась на день. Люди вели себя так, словно жили в мыльной опере. Ребята, которые дразнили Кейтлин, травили в Сети и распространяли грязные фотки, как триппер, теперь говорили, какой милой она была. Чирлидерши Мэнди Кларк и Саммер Скотт вещали направо и налево о ее потенциале и о том, что собирались помочь ей попасть в команду на следующий год. Даже Эми говорила всем, как сильно ей нравилась Кейтлин, не смущаясь нас с Брайаном и Дакотой. Словно явилась из альтернативной реальности, где не поливала Кейтлин грязью на каждом шагу.　

А Дерек?　

Что ж, у школы появилась новая мишень для ненависти.　

Теперь Дерек был проклятым сукиным сыном. Он изнасиловал и замучил невинную девочку, довел ее до самоубийства (все считали, что это именно самоубийство, несмотря на факты). Вместе с подозрениями в убийстве мистера Блэкли, Дерек сделался большим изгоем, чем Кейтлин. Перемена общественного мнения потрясала быстротой и силой. Это было так смешно. Наша школа и городок превратились в сцену, на которой разворачивалась шекспировская трагедия, и страсти только накалялись.

***

Отцу нужно было уехать по делам в Атланту. Я уже была там раньше, поэтому не завидовала ему, особенно понимая, что поездка затянется. Он снова и снова спрашивал меня, справлюсь ли я одна. Это раздражало. Обычно отец таким не интересовался. Это выглядело даже оскорбительным, но из-за недавних смертей он не хотел уезжать. Все же ему пришлось. Отец оставил на моем попечении дом и машину. Курить и пить стало легче. Также я разузнала о лекарствах без рецепта, которые не рекомендовалось принимать при беременности, и теперь каждый день пила касторку, время от времени пепто-бисмол[11] и иногда закидывалась ибупрофеном[12], напроксеном[13] и противоотечными таблетками. Смешивала абортивный коктейль, как я думала.　

До июня оставалось несколько дней. Я была на третьем месяце беременности. Даже если бы я могла обойти вопрос с разрешением от родителей, легальный аборт стал невозможен.　

Проклятье!　

Мои кошмары разворачивались как грязные салфетки. Мелкий траходемон окопался в моем нутре. Я постоянно была голодна и хотела только сырого мяса. Однажды я даже разорвала пакет куриного фарша и сожрала его сырым на кухне посреди ночи. Зародыш менял меня. Скоро я почувствую, как это отродье извивается внутри, словно змея. Тошно было даже думать об этом.　

Вы слышали? Ким Уайт убила себя... Она была беременна!　

Я выкинула мысль из головы и посмотрела на свое голое отражение. Чувствовала, что набрала вес, но животик пока не был виден. Судя по тому, что я читала, скоро он появится. Придется ходить в мешковатых свитерах, но это только оттянет неизбежное. Надо было вырвать из себя эту тварь, тогда она подохнет. Я мечтала о кровавом фарше, выползающем из моей вагины, но надежда казалась маленькой, почти недосягаемой. Впрочем, у меня была цель, а я никогда не бросаю задуманного.

***

Меня разбудил звонок в дверь.　

На часах было полчетвертого утра. Я застонала, гадая, не приснился ли мне звук. Пока я ворочалась, позвонили снова, несколько раз. Я выглянула в окно и удивилась.　

Не может же он быть таким дураком!