Озверевшая

Я подошла к Эми и сорвала повязку с ее глаз, выдрав волосы. Двое влюбленных смотрели друг на друга в отчаянии, жалели друг друга и молили о помощи. Это было так мило.　

— Ладно, — сказала я, возвращаясь к Эштону. — На чем мы остановились?

Свободной рукой я сжала его обмякший член.　

— Что ты делаешь? — спросил он, когда я стала ему дрочить.　

— Эми посмотрит, как я тебя трахну.　

— Нет...　

Я подняла пистолет так, что дуло оказалось в дюйме от его лица:　

— Выбор за тобой: или ты суешь в меня член, или я сую пушку тебе в рот.　

Он задрожал.　

— Я не могу... так...　

— Лучше постарайся.　

— Мне слишком страшно!　

Лицо Эштона искривилось, когда он это сказал. Ему было неприятно признавать свою слабость, мужское эго противилось этому даже в самый темный час. Я толкнула его на матрас, хихикая, когда в глазах футбольной звезды заблестели слезы. Все спортсмены одинаковые: сильные парни снаружи и маленькие напуганные мальчики внутри.　

— Я тебе помогу, — сказала я.　

Взяла его тряпочку в рот и начала отсасывать. Слышала, как Эштон всхлипывает, пытаясь не расплакаться. Он изо всех сил старался забыть, что происходит, и просто наслаждаться минетом — от этого ведь зависела его жизнь. Потребовалось время, но он меня удивил: член затвердел во рту. Эштон победил страх, чтобы спастись. Я оседлала его — села лицом к Эми, чтобы видеть подружку, когда стану трахать ее парня. Его член пронзил меня, вошел глубоко. Я затряслась от похоти, сгорая в незримом огне. Скрипела зубами, вколачивая в себя Эштона — бедра ходили, к коже прилила кровь. Все это время я смотрела на Эми, наслаждаясь страданием в ее глазах. Боль сочилась из каждой ее поры, она обмякла, как грязная, рваная тряпичная кукла. Член сделался больше. Он готов был кончить. Оргазм Эштона вознес меня на вершину, и я сжала его, словно в тисках. Голова кружилась от сладостных мук. Ноздри трепетали от запахов пота, крови и моих собственных выделений. Меня пронзила дрожь, я заглотила любовника одним долгим движением и в момент общего оргазма выстрелила лучшей подруге в живот.

34

Разверзся ад.　

Фонтан крови вырвался из живота Эми, она содрогнулась, замычала, забулькала, а Эштон начал орать. Я слезла с него, вытерлась одеялом и соскочила на пол. Стены и потолок приближались и расходились, снова и снова, пульсировали, как огромное сердце. Крики моих пленников носились по комнате, словно вой привидений в проклятом замке. Подняв голову, я каким-то образом посмотрела сквозь крышу — в летнем прозрачном небе вихрем перьев кружили стервятники, голодные, как траходемон. Звереныш бился в истерике, наполняя меня черным светом.　

Эштон вскочил с кровати и бросился к двери, но не успел повернуть ручку. Он звал на помощь, и я выстрелила ему в колено. Коленная чашечка разлетелась, бедняга рухнул на пол. Я подошла к нему. Тело горело и подрагивало, словно меня кололи иголками. Я взяла лейку с прикроватного столика. Обычно поливала ей клумбы, но сегодня наполнила смесью кипятка и щелочи. Эштон валялся на боку. Я наступила ему на плечо, чтобы перевернуть и, держа лейку в вытянутой руке, облила его лицо щелочью. Эштон визжал и катался по полу, пока эта гадость разъедала его плоть. Я вылила еще немного на грудь, живот и член, растворяя кожу. Когда лейка опустела, я аккуратно вернула ее на место и выстрелила Эштону в лицо, чтобы заткнулся. Попала прямо в нос — из огромной круглой дыры, как из крана, хлынула кровь.　

Эми была еще жива, но невероятно мучилась. Извивалась в веревках, если хватало сил, но в основном мычала и подергивалась, как разрезанный червь. Отложив пистолет, я взяла охотничий нож. Лезвие — тридцать дюймов в длину и четыре в ширину прекрасно подходило для свежевания. Я сунула копчик в пулевое отверстие на животе, протолкнула и повернула внутри, чтобы его расширить. Эми завизжала и задергалась — от этого рана стала еще кошмарней. Нож выскользнул наружу. Я вскинула его над головой и ударила Эми в грудь — сначала в одну, потом в другую. Лезвие заметалось, погружаясь в тело и снова выныривая. Озверев, я била ее по плечам и рукам, так что нож кромсал плоть и скрежетал о кости. Я изрубила ее ляжки на куски. Перехватила нож и всадила ей в живот так глубоко, как только смогла. Вгрызалась в свежие раны, отрывая клыками полоски плоти, жрала ее еще живую. Кровь текла из носа и рта Эми, сочилась сквозь кляп, тело содрогалось. Наверное, я ударила ее раз тридцать. Когда голова Эми запрокинулась, я вонзила нож ей в горло и медленно повернула, а потом вела вбок, пока не перерезала артерию. Припала к горячей струе и утолила жажду.