П(р)олеты. Петра

— Как единственной женщине в жюри, мне досталась самая страстная, самая брутальная, самая огнеопасная номинация — «Стройплощадка». На каких только площадках мы не побывали.

Видеоряд за моей спиной наглядно демонстрировал ужасы современного строительного мира, с логотипами хозяев естественно. "Фотомонтаж", долетело до меня из зала.

— Какие испытания нам прошлось выдержать.

Фотка, где на меня вылили ведро воды, снимал Монархов, вот Федя шагает в вихре искр, потом ему пришлось короче стричься, а пиджак выкинуть, вот Петр Илларионович штурмует высоты, потом его оттуда снимали всем жюри.

— И мы выбрали одну, на наш взгляд почти идеальную площадку.

Конверт распакован, победитель оглашен. А мне срочно надо в дамскую комнату. Терпеть не могу выступления. Еще одна номинация, слова-закрывашки и фуршет для узкого круга. Зеркало отразило довереную моей безалаберности девушку, мой вид ее немного встревожил, надеюсь, остальные бледность не заметили. Усталость навалилась как-то совсем не вовремя. Улыбнулась отражению, подкрасила губы, слегка подправила прическу. Готова возвращаться в круговерть.

— Уф, отстрелялась. Ландыш, а как сейчас у твоего начальника с чувством юмора?

— Не замечала проблем.

— Это хорошо, а то последнее время мужик странный пошел — шуток не понимает.

— Петра, ты что-то задумала?

— Всего лишь маленький подарок. Пойдем, быстрее отстреляемся, быстрее уйдем.

Витольд и Федор нас уже поджидали у двери.

Осталось только вручить подарок и можно покинуть это мероприятие. А может не стоит? Привычные расшаркивания друг перед другом, Витольд поддержал игру, его поклоны были изящны, мои насколько позволяло положение, толпа уже собралась, ожидая спектакля. Открыл, развернул. Реакцию понять было трудно. Нет, не разозлился, скорей немного удивился. И словно принял какое-то решение. Но рисунок забрал. Вишневый Дракон ревностно и в тоже время бережно охраняетхрупкие цветы.

— Спасибо, Петрограда, весьма интересная ассоциация.

— Вам правда понравилось?

— Конечно. Ландыши — цветы, занесенные в Красную книгу, редки, так что их действительно приходится охранять от любителей присвоить чужое. Уж не мне вамрассказывать, как сложно найти хорошего специалиста.

Что ж, с моей легкой руки у него появилась новая кличка. Чую, придется мне за этоеще расплачиваться, но беременность от неминуемой дани меня спасла.

Вечер перетекал в ночь, со всеми переговорила, очередной круг почета, утомилиони меня уже все, словно все сомневались в моей памяти, в очередной раз напоминали, чтоб передала приветы и поклоны Негусу. Пора уходить. А завтрадомой. И больше никаких дальних поездок. Приеду, оформлю декретный и буду сидеть на диване, закутавшись в плед, и ждать Олега с работы.

— Отвезу.

Согласно кивнула. Какая разница с Федором или на такси. Но…

— Прости, Федор, но за мной приехали.

Король нехотя кивнул и пошел к своей машине.

— А Петруська с Петроградки очень любит шоколадки.

— А Олежка из Москвы любит трескать пирожки.

Как мне нравилось так медленно подходить, ощущать, как с каждым небольшимшагом становлюсь к нему все ближе, он знал эту игру и не шел навстречу. Вот уже и прижалась к нему, вдыхая любимый запах и ощущая тепло. Потереться щекой оего куртку, привстать на цыпочки, поцеловать его шею, подбородок и подставить губы для поцелуя, нежного, заботливого. Страстные будут позже. Стоять, обнявшись, не обращая внимание на выходящих из зала.

— Я же завтра приезжаю.

— Может, хочу свою жену сегодня видеть, а не завтра.

— Как я по тебе соскучилась.

— В этот раз к тебе никто не приставал?

— Я ко всем.

— Выжили?

— Да. Давай погуляем по городу.

— Как хочешь, Петруська.

Идти с ним рядом, медленно, никуда не торопясь, забыв, что есть другие вокруг, закутавшись в его куртку, которую он сразу накинул мне на плечи, переживая, что ветер с реки может меня застудить. Гулять по молчаливому городу, спорить об архитектуре, завернуть в низкую арку и пытаться в темноте разглядеть древние окна, что остались от боярских палат, давно сгинувших в пристроях. Поймать таксии по навигатору все же добраться до квартиры, до которой пешком было минут пятнадцать, а на машине ушли все тридцать, целоваться всю дорогу. И сразу уснуть, как только окажусь в кресле. Проснуться в сумерках от его бормотания «замерзнешь» и очередного накрывания меня одеялом, от которого так успешно избавилась всего минуту назад. Прислушиваться к его дыханию в предрассветной дреме и чувствовать себя счастливой, просто так, абсолютно, бесконечно счастливой. С ним рядом.

Нет, к любимым бегут стремительно, это я точно знаю, а она еле идет, словно и не хочет приближаться к нему, а значит, шанс есть. Она умна, и знает, что могу предложить ей намного больше. Шанс еще есть. Шарж достался и мне, огромный старинный шкаф, одна дверца распахнута настежь, вторая слегка приоткрыта, среди пружин, деталей, микросхем, где-то очень далеко, на самой верхней полке был виден кусочек сердца и часть портрета — голубоглазая женщина с волосами цвета пшеницы.