P.S. моей ученице

— Ты сомневаешься в моих словах, Светлана? Зря, — я покачал головой. Она поняла — я и глазом не моргну ради своей цели. Пойду к матери, ни капли не пожалев о своем решении. — Я еще могу приукрасить от себя. Что скажут твои подружки, узнав, какая их Светочка лживая тварь и готова отсосать учителю за положительную оценку? Как тебе репутация местной шалавы? — произнес уже чуть тише, практически шепнув, подойдя к ней поближе. И это сработало на ура. Девушка не только поверила в мои слова, но и решила уйти «красиво». По-английски.

Я не следил, куда утопала Лазарева, а смотрел только на одну интересующую меня фигуру. Сафронова тоже пристально глядела на меня, но затем повернулась в противоположенную от меня сторону. И куда она пошла? В школу? Только после того, как мы поговорим, не хочу, чтобы она восприняла мой поцелуй с ее одноклассницей однобоко.

— Сафронова, подойти сюда, — громко выкрикнул я в спину девчонки. Ну, уж нет! Ты от меня не убежишь! Только не сегодня. Не сейчас.

Она остановилась практически сразу, стоило заслышать мой приказ, только подходить не спешила, словно прилипла к асфальту своими кроссовками. Стояла ко мне спиной, совсем неподвижно, не смея пошевелиться. Внезапно меня самого будто потянуло в ее сторону. Нас разделяли буквально несколько шагов, и вот я уже стою сзади нее, понимая, насколько она маленькая и хрупкая по сравнению со мной, насколько она беззащитна. И насколько невинной сейчас казалась. Я совсем позабыл о наших ссорах, о своих словах разочарования в ней, сказанные в тот роковой четверг, об обещании самому себе находиться от нее подальше и забыть о влечении к собственной ученице. Все эти мысли, весь здравый смысл вылетел из моей головы, когда я почувствовал легкую дрожь ее тела, стоило мне слегка коснуться ее плеч в попытке развернуть к себе лицом, но делать это не спешил. Не хотел. Неизвестно, сколько времени мы стояли, как чертовы статуи, не в состоянии пошевелиться, но и дальше находиться в таком положении опасно. Для нас обоих, хотя в большей степени для меня.

— Сафронова, очнись, — наклонившись к ее уху, произнес я чуть громче шепота, чувствуя едва уловимый ягодный аромат. Вишня или клубника, что-то из этого. Сладковатый, под стать этой девочке.

Она нехотя выполнила мою просьбу, подставляясь под давление рук, и повернулась ко мне лицом. Лучше бы мы так близко не стояли. Лучше бы я не видел на ее лице то, что увидел сейчас. Большие мраморные глаза слегка покраснели, темные брови слегка сведены хмуро в одну линию. Ее растрепанные в разные стороны волосы хотелось пригладить рукой, но я кое-как удержался от этого действа — слишком интимно выглядело бы со стороны. Или наоборот заботливо? Не знаю. Не хочу знать. Это лишнее.

— Ой, доброе утро, Станислав Родионович, — тихо поздоровалась она, опуская взгляд куда-то вниз. Неужели засмущалась? Чего? Моих прикосновений? Близости? Или это вовсе не смущение, а что-то другое? Блядь, о чем я вообще думаю?

— Ты сегодня рано, — начал я более весело, несмотря на всех демонов, раздирающих меня изнутри. Да, ее внешний вид буквально кричал о плохом настрое, да и мое состояние оставляло желать лучшего, но что мне еще делать? Объяснять ей поцелуй с Лазаревой? А видела ли она его вообще? Хотя что-то мне подсказывало, что настроение у нее упало по другой причине. — Неужели я не буду лицезреть твое опоздание на этот раз? — вспомнив о последних задержках из-за репетиций, спросил я, надеясь получить в ответ легкую улыбку. Но этого не произошло. Она стояла с таким же практически непроницаемым выражением лица. Не улыбалась, но и не грустила. Будто пыталась скрыть эмоции за копной темных волос.

— Не знаю. Наверное, не будете, — она ответила довольно тихо, подняв на меня взгляд полный какой-то радости, будто до этого весь ее мир казался сущим адом. И она улыбнулась. Слегка. Немного натянуто. Но все же улыбнулась. Возможно, заставила себя почувствовать эти эмоции. И я радовался, пока она не зажмурила глаза и не прикоснулась своей ладонью к щеке, которую загораживали пряди волос. Будто зуб заболел. Или нет?

— Что с тобой? — я попытался поднять ее лицо и внимательно рассмотреть больное место, но она только слегка отошла от меня, все так же удерживая руку на щеке. Сафронова, ты издеваешься? Понимаю, хочется показать свой характер, но сейчас это неуместно. Я бы с удовольствием произнес эти слова более презрительно, но понимаю, что вряд ли они подействуют так, как мне этого хочется.

— Это имеет значение? — на странность, слова не звучали грубо. Я внезапно вспомнил нашу ссору на парковке, которая закончилась пощечиной и долгими игнорированиями в школьных стенах, да и в других заведениях. Нет, девочка, мне это больше не нужно.