P.S.

В те дни Марк Аврелий отрёкся от трона
И боги покинули вечный Олимп,
И ироды славили игры Нерона,
И чернь прибивала к Спасителю нимб,
И кончилось время, иссякло средь сечи,
И варвары в Риме скотину пасли, —
Но звёздное небо над нами извечно,
Как твердь родной речи и совесть в крови.

И солнце восходит опять на востоке

Кровавым пожаром Цусимы, опять
Рождаются дети, как Данте, жестоки,
И лезет в пророки настырная ять,
И прервано время, пробито картечью,
Распалось, как атом, на гамма-лучи,
Но звёздное небо над нами извечно,
Как твердь родной речи и совесть в крови.

Мы вышли на сцену, мы жаждали действа,

У нас было слово и музыка, мы
Снесли эти стены тоски, фарисейства,
Хлебнув полной грудью жестокой весны,
И время свернулось, как кровь, как предтеча
Безвременья, рынка, рекламы, попсы,
Но звёздное небо над нами извечно,
Как твердь родной речи и совесть в крови.

2

А потом придут вурдалаки,
Чтобы в землю зарыть живых.
Дайте кость злой голодной собаке,
Дайте, суки, закончить стих!

Если я промолчу, то кто же

Скажет то, что я должен сказать?
Фи, как грубо: ботинком в рожи!
Можно рот ведь и жвачкой зажать.

Кто жуёт, тому некогда вякать:

Не поэзия, а благодать!
А на улице дождь и слякоть,
И весны ещё ждать и ждать…

3

Маразм крепчал. Мы вышли из подполья.
Мы вышли в свет (и сразу же – в тираж).
Нас распинали на футбольном поле:
Тех – в аут, этих – в лидеры продаж;
Пинали так, что пропотели аж.

Любовь прошла – завяли помидоры,

И дал плоды наследный геморрой.
«Пилат был пьян», – решили прокуроры.
Чапаев крикнул: «Пустота, прикрой!» —
И бросил пить, как подлинный герой.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны,

И сразу ясно кто есть ху из ху.
Прибрежный бич пел что-то из «Нирваны»,
Забив косяк на эту чепуху…
Пока чекист не выдернул чеку.

Эллинистическое

Гекзаметром стих написать
нужно много труда и терпенья,
Для русского уха звучит
он слишком напыщенно, но
Внимают напеву его
российские грады, селенья,
И славное имя Гомера
не может быть очернено.

Ликуйте же эллины, славьте

всесильного Зевса и Феба.
Платон Каратаев в Лицее,
пируя с кудрявым юнцом,
Танцует сиртаки и пьёт,
и плачет: «А так-таки треба
Забацать нам что-то про Трою,
чтоб сладить с великим слепцом».

Закат

Нине

Даждьбог на нас любуется сквозь щёлку,
Прореху в дождевом окладе туч.
Святой Колян с котомкой по просёлку
Бредёт к реке: в браде – закатный луч.

Тобол стоит, застыв янтарным слитком,

И телебашня тоненькой иглой
Указывает азимут улиткам,
Которые летят на водопой.

А через мост идут удить Иуда

И Иисус, идут три тыщи лет.
Даждь бог же нам уверовать, как в чудо,
В осенний дым и предвечерний свет.