П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана

Тогда выходит из черной скорлупы облако с желтым вихром и всплывает над асфальтовым простором в прозрачном и бездымном воздухе раннего утра.

И так хорошо это утро… Пропитывается им прозрачная голова и начинает мечтать о несбыточном — что все еще образуется, отступят от наших стен лютые вороги, народится урожай, найдутся новые нефть и злато — и мы вдруг поймем, кто мы такие, зачем живем, зачем с нами было все то, что было, и зачем оно скоро повторится опять. Вот-вот все поймем, осмыслим, сделаем наконец Гойде Орестовичу правильный заказ, и умелый Макарка Гетман пошьет нам просторную новую душу.

И много о чем еще мечтает пузырь желтоволосой головы в розовом луче рассвета, забыв на минуту, что на самом деле уж давно его усыпили, сожгли и забили пепел в черную резину.

Но все больше машин внизу, все медленнее их колеса, все слабее удары, все тусклее мир. И вот постепенно меркнет свет, загущается гарь бензина, и тихо уползает ослепшая душа в свою плоскую черную кобуру…

Много машин. Слишком много машин вокруг, чтобы увидеть мир как он есть, понять судьбу, решить, как быть дальше. Слишком густа вода времени. Медленно, медленно течет. Много… Много машин… Слишком много машин… — the end».

Пространство Фридмана

Значительная часть современной массовой культуры работает по схеме, которую в профессиональных кругах называют «мельница-3»: небогатые люди продают совсем бедным свои фантазии о жизни богатых, очень богатых и сказочно богатых. Иногда эта схема разнообразится какой-нибудь яркой деталью: небогатый человек демонстрирует желтой прессе свой домик на Рублевке или выдает на-гора какую-нибудь случайно подсмотренную примету олигархического быта (вроде сакраментальной фразы «как похорошела столица Чукотки», которую олигархи произносят по прибытии в Лондон).

Этот вполне закономерный и даже по-своему красивый механизм обладает, однако, одной опасной особенностью — нередко сами богачи стремятся узнать, как они живут, изучая размышления на этот счет людей если и не совсем нищих, то достаточно близких к этому состоянию. Только этим можно объяснить вавилонскую архитектуру рублевских особняков и устрашающее количество стоящих в московских пробках «Майбахов».

Так существует ли действительно надежный и научно достоверный способ заглянуть в мир сверхбогатых?

На этот вопрос мы даем уверенный утвердительный ответ.

Но начать рассказ придется издалека, вернувшись в девяностые годы прошлого века. Именно тогда Чингизу Каратаеву, энергичному деятелю эпохи первоначального накопления (помимо бизнеса увлекавшемуся космическими эпопеями братьев Стругацких), пришла в голову неожиданная мысль — о том, что существующая почти во всех языках поговорка «деньги липнут к деньгам» имеет самый буквальный смысл.

Проверить подобную идею в те безумные годы было просто. Каратаев взял большую сумку, сложил в нее триста тысяч долларов наличными и, отпустив чеченскую охрану, принялся бродить по городу. Его предположение заключалось в том, что большая сумма наличности, которую он несет с собой, каким-то образом притянет к себе другие деньги. Он провел на московских улицах около трех часов. За это время он обнаружил два кошелька — в одном было несколько тысяч рублей, в другом четыре стодолларовые бумажки. Кроме этого, Каратаев нашел золотое кольцо с топазом и школьный портфель с альбомом марок, в котором, как выяснилось позже, было две редких британских колонии «Straits Settlements». Общая сумма улова составила около трех тысяч долларов — деньги, конечно, небольшие, но явно выходящие за границы статистически вероятной находки при недолгой прогулке по Москве.