Pacпятый купидон

Он улыбнулся, когда мимо него прошла толстая, бледная, мягкая на вид пара, настороженно наблюдавшая за ним. Женщина смотрела на него слишком долго, намеренно поймав его взгляд, прежде чем перевести взгляд вниз по его груди к области промежности и обратно к его глазам. Ее губы приоткрылись, затаив дыхание, прежде чем она заставила себя отвернуться. Он рассмеялся. При росте шесть футов пять дюймов[2]и весе примерно 235 фунтов[3]из "углеродистой стали" он знал, как, должно быть, выглядит в глазах домохозяек и их мягких и рыхлых мужей, когда они спешат в церковь со своими детьми. Все, кто видел его в этом районе, либо боялись его, либо ненавидели, либо хотели с ним трахнуться, либо какая-то комбинация из трех. Он привык к этому. Ему нравилось быть в центре внимания.

Он как раз проходил мимо церкви, когда заметил ее. Она была великолепна настолько, что казалась почти греховной, ожидая, чтобы войти в церковь в этом нетронутом районе. Он чувствовал ее на всем пути через улицу. Он чувствовал ее потребность; пустоту в ней, которую только он мог заполнить. Ничто в этой церкви не могло ей помочь. Но он мог.

У нее была бледная, молочно-белая кожа, похожая на ванильное мороженое или нетронутый снег. Ее волосы были длинными, черными и намеренно растрепанными, уложенными таким образом, как у героини в каком-нибудь боевике. Ее губы были от природы надуты, что придавало ей вид избалованного ребенка. У нее были полные бедра, большая круглая попка и тонкая талия. Сложенa как женщина. Не то, что эти анемичные манекенщицы: такие худые, что почти бесполы - ни бедер, ни задницы, почти нет груди, больше похожи на очень симпатичных мальчиков, чем на женщин. Она была прекрасна. Ее глаза были великолепны и пронзительны. Он перешел улицу и присоединился к толпе. Казалось, это был идеальный день для посещения церкви.

Он сел на скамью рядом с ней. Она продолжала поглядывать на него и каждый раз обнаруживала, что он смотрит на нее в ответ, не отворачиваясь, не скрывая голода в своих глазах, не притворяясь, что делает что-то меньшее, чем то, что он делал... - вожделел. Он с немалой долей восторга заметил, что серебряная цепочка у нее на шее, на самом деле, была собачьим ошейником-удавкой. Она была чьей-то собственностью. Какого-то доминанта, который, вероятно, был недостоин ее. Теперь он был уверен, что хочет ее, и с еще большей уверенностью знал, что она нуждается в нем.

Она снова поймала его взгляд на себе, и на этот раз он улыбнулся и облизнул губы языком. Она улыбнулась в ответ.

Он наклонился и прошептал ей на ухо.

- Итак, какого черта ты делаешь в церкви?

- Что ты имеешь в виду?

- Ты точно знаешь, что я имею в виду, - oн протянул руку и потянул ее за удушающий ошейник для пущей убедительности.

Она покраснела и застенчиво улыбнулась.

- Мои сексуальные предпочтения и религиозные убеждения взаимоисключают друг друга. Эта история с церковью - часть моей реабилитации. Я начала спиваться. Выпивка была единственным способом, которым я могла удержаться от того, чтобы не нюхать героин. Эта церковь спонсирует программу из двенадцати шагов, которая помогла мне стать чистой и трезвой. Знаешь, они говорят, что вам нужна высшая сила, чтобы избавиться от зависимости. Итак, поскольку я уже былa здесь, я выбралa Иисуса. Он такой же хороший представитель Высшей Силы, как и любой другой.

- Ты использовалa алкоголь, чтобы избавиться от героина, а теперь используешь Иисуса, чтобы избавиться от алкоголя? Я уже ревную.

- Ревнуешь к кому?

- K Иисусу. Я должен был быть здесь ради тебя. Я должен был быть твоей высшей силой, - oн наклонился так близко, что его лицо почти коснулось ее, и ей показалось, что тлеющий жар его взгляда опалит ее ресницы. - Еще не слишком поздно, не так ли?

- Что, черт возьми, ты имеешь в виду? He cлишком поздно для чего?

- Шшшшшшш! Пастор говорит! Я не могу слушать проповедь! - cиневолосые старушки, стоявшие перед ними, обернулись и пронзили их сердитыми взглядами.

- Прихожане церкви, как правило, самые нетерпимые люди, - прошептал он достаточно громко, чтобы услышала пожилая женщина. - Пойдем, поговорим со мной снаружи.

Она огляделась вокруг, а затем встала, протискиваясь мимо других прихожан, когда выбиралась со скамьи. Она вышла вместе с огромным гипермускулистым чернокожим мужчиной, одетым в кожу, с головой змеи, свисающей с его обнаженной груди, из двери в вестибюль церкви, а сердитые и обеспокоенные взгляды провожали их.

- Тебе не нужна фантазия. Фантом - это все, что может предложить тебе эта церковь, - oн схватил ее руку и провел ею по своей обнаженной груди и вниз по рельефному прессу. - Тебе нужен Хозяин, который является настоящей плотью и кровью, который действительно может быть рядом с тобой, отвечать на твои молитвы. Не просто какая-то аморфная идеология с высшим существом, которое тебе никогда не удастся увидеть, потрогать или почувствовать. Который существует только в твоей прелестной головке.