Падает вверх

Однажды, это было осенью, и мне как раз в этот день исполнилось восемь лет, я встретил отца возле нашего дома. Он нес на плече большой сачок и направлялся к молу, с которого он всегда ловил прибрежных морских обитателей. Отец дал мне нести ведро — первый научный инструмент, который мне доверили. Мы подошли к деревянным сваям, поросшим ярким зеленым мхом, и долго всматривались в глубину. Вот проплыла белым брюшком кверху какая-то маленькая рыбка. Из щели быстро выкатился краб, перехватил рыбку черной клешней и хотел было спрятаться, но подоспел еще один и стал отнимать у него эту рыбку. Отец быстро опустил в воду сачок, но оба краба, так и не поделив между собой добычу, стали быстро зарываться в песок. Отшатнулся от сачка поток прозрачных креветок, но потом успокоился, и отец вытащил сачок, до половины наполненный трепещущей массой прыгающих и щелкающих рачков. Отец долго вглядывался в содержимое сачка, потом высыпал креветок обратно в море и вновь зачерпнул из глубины. А креветки неиссякаемым потоком неслись вдоль берега, чтобы, очертив круг вдоль мола и гавани, вновь пройти перед нами в своем странном вечернем параде. Сегодня отцу не повезло, и он, наполнив ведро.креветками доверху, дал мне его нести. Ведро стало очень тяжелым, но я его нес, стараясь не показать виду, что оно мне не по силам.

— Хочешь, я возьму тебя в море? — неожиданно спросил отец.

— Завтра? — я посмотрел на отца снизу вверх, но он задумчиво глядел куда-то вдаль и ничего мне не ответил.

А завтра чуть свет я уже был на биостанции. Мы собирались отчаливать, как вдруг к нам подошла та женщина с черными косами и, не глядя на меня, прошла по шаланде, звеня какими-то стеклянными баночками, завернутыми в обрывок рыбачьей сети.

Как быстро уходил от нас берег! Вот уже и деревья и домики на берегу стали совсем маленькими; лозы, что росли вдоль берега, стали тонкой седой ленточкой, а потом исчезли. Море в тот день волновалось, то там, то здесь показывались на гребнях волн белые пенные барашки, а шаланда все дальше и дальше уходила от берега. Ветер срывал тонкие, мелкие-мелкие брызги с верхушек волн и бросал их в лицо, отчего я жмурился, счастливый и свободный какой-то особой свободой маленького морского человечка. Я и не предполагал, что через мгновение, вот прямо сейчас, оборвется мое детство.

— Он будет моряком? — насмешливо спросила отца женщина с черными косами. Я искоса вглядывался в нее, стараясь прижаться к борту шаланды, когда она проходила совсем близко от меня, большая, загорелая, ловкая.

— Возможно, — ответил отец, — очень может быть…

Он сидел на корме, пропустив руль под мышкой, и курил тонкую папироску. Таким я и запомнил его на всю жизнь.

— А вот посмотрим… — вдруг сказала женщина. Она стояла за мной и, пригнувшись под плавно набегающий парус, быстро схватила меня сзади за ноги. Сильный толчок — и я в море! Это было так неожиданно, что я глубоко ушел под воду, а когда вынырнул, то увидел, что отец борется с этой женщиной. Потом он увидел меня и направил было шаланду ко мне, но женщина с развевающимися черными косами вырвала у него из рук руль, и шаланда пошла прямо на меня, скользким шершавым смолистым боком больно толкнула меня в глубину. И я, плача от обиды и боли, поплыл к далекому невидимому берегу. Плавно набегали волна за волной, несколько раз позвал отец: «Миша! Ми-ша!» Я не откликался и, стараясь совершенно инстинктивно беречь силы, все плыл и плыл. А волны становились все сильнее и сильнее, выше и выше, и ветер пенил гребни волн, теперь это уже были не маленькие барашки — горькая бурая вода вскипала вокруг. Вот я увидел с гребня одной из волн далекий берег, и тотчас же оглянулся: пена, шипя, ударила в глаза, мне показалось, что я все-таки увидел совсем близко парус шаланды, но новая волна закрыла все вокруг.

Все ближе и ближе берег, вот я уже коснулся ногой дна. Теперь только я понял: шторм идет. Волны у берега совсем взбесились. Мне пришлось, то отступая, то ползком, скользя руками по острому ракушечнику, шаг за шагом приближаться к берегу. Каждая следующая волна поднимала меня и возвращала на прежнее место, пока совсем случайно я не нырнул под нее и в несколько шагов не достиг берега. Долго я лежал на песке, всматриваясь в потемневшую даль. Тяжелые облака низко шли над морем. Ни паруса, ни далекой косы не было видно. Какие-то люди подняли меня, отнесли к гавани. Я сказал, что там, в море, шаланда, и мой отец, и эта женщина. Мне вначале не поверили, но потом от берега отошел катер, а меня взял на руки директор биостанции и отнес домой.

Шаланду нашли только назавтра. Нашли далеко в открытом море. Шторм сломал ее мачты, она была полузатоплена, в ней никого не было.

ЛИЧНЫЙ ДРУГ НАСТОЯЩЕЙ ОБЕЗЬЯНЫ