Падай, я ловлю (СИ)

– Слушай, можно я на перерыв отойду? Напсиховалась, – вздыхаю и понуро опускаю голову.

– Иди, выпендрежница, – подкалывает по-доброму. – И это. Извини, что в штыки. С тобой чаевых натаскали уже как за ночь. А еще только пьянеть начали.

– Хочешь, научу паре приколов? – с улыбкой играю бровями. – Это несложно, только практика нужна. У меня дома тренировочные бутылки есть, можем днем пересечься в парке каком-нибудь.

– А давай, – хмыкает с улыбкой. Берет ручку и записывает на салфетке свой номер, протягивая мне. – Запиши сразу, к концу смены в голове только одна мысль.

– Помассируйте мне но-о-оги, – стону, закатывая глаза и задирая голову к потолку.

– Ага, – смеется девушка. – Я Юля.

– Сашка, – выхватываю салфетку и спешу в подсобное помещение звонить Туманову.

Глава 32

Первым делом вбиваю контакт своей новой знакомой, а потом долго таращусь на телефон с глуповатой улыбочкой. Я не знаю его номера. Я вполне возможно от него беременна, но не знаю его номера.

Из груди вырывается смешок, но делать нечего, набираю единственного, чей помню наизусть.

– Солнце, – встревоженно отвечает Даня. – В чем дело?

– Уф… – выдуваю громко. – Все в порядке. Я с просьбой.

– Ты где вообще?! Не вижу тебя!

– Скоро вернусь, я в раздевалке, – отвечаю быстро и еще быстрее выпаливаю: – Скинь номер Родиона.

Молчание длится так долго, что я на экран поглядывать начинаю, решив, что он просто отключился. Но нет.

– Почему я должен это терпеть? – спрашивает на долгом выдохе.

– Мы просто еще не расставались, – мямлю неловко, – и как-то было без надобности.

– Ты врать вообще не умеешь, – цедит раздраженно.

– Да я не вру, Дань, – вздыхаю. – Ну?

– Мне говори. Я передам.

– Не могу я через тебя такое…

– А раз несрочно, потерпишь, – заявляет ехидно и на этот раз уже отключается.

Но я перезваниваю.

– Пожалуйста, Дань, – прошу тихо, когда отвечает. – Давно уже должен был приехать. Переживаю.

– Сначала скажи правду. У вас что-то было или все спектакль от начала до конца?

– Было, – отвечаю глухо.

– Сука! – рявкает громко. – Ну как так, Саш? – стонет тише и с надрывом.

– Ну, как, – брякаю и опускаюсь на лавку. – Сама не знаю. Раз и все.

– Ахеренно.

– Номер пришлешь или нет? – на тяжелом выдохе.

– Нет, – отвечает едко, а я устало опускаю телефон и сбрасываю вызов.

Сижу еще минуты три, раз уж выдалась возможность, и только собираюсь вернуться за бар, телефон в руке начинает вибрировать. Номер незнакомый, от чего сердце делает скачок к горлу. Я внезапно начинаю задыхаться и еще несколько секунд пытаюсь выровнять дыхание.

– Да, – отвечаю немного осипло.

– Не все учел, – слышу знакомый бас и прислоняюсь спиной к шкафчику, обмякнув от звуков его голоса. – Борисов – Зотову, тот – мне.

– Ну, хоть так, – бормочу с облегчением.

– Все в порядке?

– Я кое-что узнала, – хвастаюсь, понизив голос.

– И решила, что рассказать мне это по телефону – хорошая идея?

– Нет, я… неважно. Ты приедешь?

– Само собой. Но еще занят.

– Ну у тебя и барахла! – фыркаю насмешливо.

– Мало, – отвечает скупо, а я вдруг понимаю, что дела у него могут быть вообще другого характера.

– Ясно, извини, – проговариваю быстро и отключаюсь.

Заталкиваю мобильный в сумочку, закрываю все в шкафчике и пулей вылетаю из раздевалки. Взбодрилась, блин. И как теперь от желания бить посуду избавиться? И от мысли о том, что отвлекла его от приятного времяпрепровождения с другой? Почему нет? Одной достаточно, но со мной-то все. Обсудили, решили. Почему так больно? Живот крутит, в груди щемит, глаза печет от попытки сдержать слезы. Полный набор.

– Теперь я, – меняется со мной Юля, когда возвращаюсь и уходит часа на полтора, не меньше, но оно и к лучшему: заказов прибавляется и тонуть в своих эмоциях мне становится попросту некогда.

Туманов до конца смены так и не появляется. Когда на улицу выхожу, подслеповато щурясь на яркий свет, не знаю даже, встретит или нет. Растерянно верчу головой, высматривая его, и готовлюсь заплакать, не увидев, как вдруг слышу его голос со спины:

– Я тут.

Моргаю, чувствуя, как по щекам скатываются прорвавшиеся через оборону слезы, торопливо смахиваю их, делая вид, что тру лицо.

– Ты не зашел, – оборачиваюсь к нему, а он отлипает от стены.

– Смысла уже не было. И я видел машину Борисова у входа. Решил не нагнетать.

– А он знает все, – хмыкаю и иду вслед за Родионом к машине. – Заявился, что-то про воду мне втирал, вроде как ты перестраховщик, а Димка, наоборот, сорви голова. Я так поняла, он догадался, кто в клуб влез и почему Димкины стояли на стреме.

– Так даже лучше, – пожимает плечами. – Можно говорить открыто. И пока разводится, к тебе не полезет. Маринка будет в ярости и всю ее выльет на самую удобную голову, – морщусь и устраиваюсь в машине, дверцу которой он для меня открыл. – Ты это хотела рассказать? – спрашивает, садясь за руль.

Устало трет лицо и даже зевает, заводя мотор. Он в чистой рубашке, брюках. Волосы еще мокрые после душа. Смотрю на него и от глупой ревности на куски разрывает, даже языком шевелить не хочется.

– Да, – бросаю скупо и отворачиваюсь, пристегиваясь.