Падая в бездну

Все шло на удивление гладко. Бронероботы противника были уничтожены, действовавшие в пешем порядке террористы взяты в плен, а захваченный ими в заложники персонал химического завода освобожден и находился под присмотром Мао и Даннигана.

Но самый опасный враг — красный бронеробот — так и не был обнаружен.

– Урц-1 — всем. Все еще не наблюдаю «Веном». Кто-нибудь видит следы его пребывания? Прием.

Короткая перекличка не дала ни одного положительного ответа.

Неожиданно в эфир ворвался напряженный голос Мао:

– Подтверждаю. Что задумал этот ублюдок?!

– В чем дело, Урц-2?.. – Мак-Аллен не успел еще договорить, как уже получил ответ на свой вопрос.

Соске — тоже.

Все взгляды скрестились на крыше самого высокого здания, торчавшего в северо-восточном углу базы. На его плоской крыше, горделиво подбоченясь, совершенно открыто стоял красный бронеробот. «Веном» даже не озаботился включить ЭКС.

Что это значит?

Крупный, выше «Мистраля» или «Сэведжа», бронеробот с граненой, подобно алмазу, головой, где горел единственный рубиновый глаз; со стройной талией и мощными широкими плечами. Если попытаться изобразить ядовитую гюрзу в человечекообразной форме, то она бы выглядела именно так. От этого бронеробота буквально разило угрозой.

«Веном» лениво повернул голову, окинув взглядом затянутую дымом многочисленных пожаров территорию химического завода. В его манипуляторах покоилась огромная шестиствольная пушка Гатлинга — сложное в обращении, но невероятно мощное и разрушительное оружие.

Из внешних динамиков прогремел издевательский голос:

– Уж не митриловских ли гостей я вижу?

Один его звук заставил сердце Соске болезненно прыгнуть и сжаться.

– Давненько не виделись. Я скучал — особенно по тебе, Касим. Или нет, теперь тебя зовут Сагара, так?

— Га…

Слова застряли в горле.

Гаурон.

Соске не мог поверить ушам.

— В точку. Кто же еще, как не я? — насмешливо громыхнул красный бронеробот, поднимая свое громоздкое оружие.

Глава четвертая: Яд Венома

Архипелаг Перио

остров Берилдаобу

– Веселье начинается! Танцуют все!!!

В голосе Гаурона слышался неподдельный восторг. Он упивался моментом. И не зря выжидал — его появление действительно оказалось самым эффектным и драматичным событием этого дня.

С крыши многоэтажного офисного здания открывался прекрасный вид на базу, и Гаурон использовал его на сто процентов.

Многоствольная пушка изрыгнула фонтан пламени, и он повел ей широким размахом, точно косой. Автоматически пушки митриловцев не могли поспорить с ней по массированости огня, и в прямой схватке на ближней дистанции неизмеримо уступали.

– Я Урц-1, вызываю Урц-6. Можешь его достать?

– Никак нет. С этой позиции линия огня блокирована. Двигаюсь.

– Урц-10, приготовь «Хеллфайры».

– Боекомплект вышел, сэр.

– Черт, вот же сукин сын!!!

Очереди тридцатимиллиметровых снарядов рвали здания и асфальтированные проезды, точно бумагу, заставляя товарищей Соске вжиматься в землю за укрытиями, пока те еще держались. Но проходило несколько секунд, и М9 приходилось стремглав, ныряя в облака дыма и пыли, перебегать на новое место.

– Урц-7, вперед! Остальные отходят, прикрывая его огнем, — приказал Мак-Аллен по радио.

— Урц-7 вас понял, — коротко ответил Соске и, пригнувшись, побежал вперед.

«…Гаурон, тебе давным-давно пора отправиться в могилу, — думал он. — Хватит с меня твоих мерзостей».

До сих пор Соске был уверен, что уничтожил давнего врага еще в горах Северной Кореи. Получается, он ошибся — к великому своему сожалению. Но в тот момент на счету была каждая секунда, и после финального выстрела он не успел убедиться, что с Гуроном действительно покончено.

Что же нужно здесь этому убийце? Неужели это — действительно настроенная на митриловцев западня? Гаурон говорил так уверенно, словно отлично знал, что Соске здесь. Но зачем же он так демонстративно и нагло выскочил на открытое место? Почему он не атаковал из засады — ведь это было бы намного эффективнее?

Соске терялся в догадках. Неуверенность и дурные предчувствия, терзавшие его перед началом операции, вернулись в стократном объеме, заставив пульс участиться, а дыхание стать быстрым и поверхностным. Даже кожа на голове начала чесаться и зудеть, словно распираемая беспорядочно прыгающими в черепе мыслями. Он не мог заставить себя успокоиться, хотя прекрасно понимал — сейчас, как никогда, необходимо холодное рассудочное мышление и трезвый расчет. Но, как бы он ни пытался, изгнать тревогу не удавалось.